Денис
Гуру
Зарегистрирован: Nov 2004
Откуда: Москва
Сообщений: 247 |
Любопытные подробности
О том, как рождался роман «![]() 2 стульев», Валентин Петрович Катаев сам поведал честно, и без прикрас.
Все началось с того, что В. Катаев однажды узнал, что Дюма-отец был не только отцом, но и форменным рабовладельцем. Да, он держал группу «литературных рабов», которые разрабатывали придуманные Дюма идеи. Правда, перед тем, как стать шедеврами, те коллективно написанные рукописи правила рука мастера, т.е. Дюма.
И вот Катаев польстился на лавры Дюма.
Сюжет у него был. Правда, сюжет не ахти какой, сильно смахивающий на «Шесть Наполеонов» Конан Дойля. Только бриллианты хотелось спрятать не в гипсовую башку истукана, а во что-то более житейское, например, в стулья. В качестве «литературных рабов» одесский Дюма выбрал своего брата и его коллегу Илюшу Ильфа. Змеем-искусителем он был отменным:
— Есть отличная тема — стулья. Представьте себе, в одном из стульев запрятаны ценности. Их надо найти. Чем не авантюрный роман?! Каждый из вас разрабатывает сюжет самостоятельно, а я все собираю воедино. Кстати, гонорар делим на троих поровну.
Соблазн был велик — увидеть свое имя не под каким-то фельетоном, а на обложке книги. Плюс гонорар, тоже не фунт изюма! И грехопадение свершилось. Бросив через плечо: «Командовать парадом буду я!» — змей-искуситель отправился на Зеленый Мыс под Батумом сочинять водевиль для Художественного театра. Но как писать? Как сюжеты двух авторов сделать одной цветастой нервущейся нитью? Опыта не было никакого. — А может быть, будем писать вместе? — робко предложил Ильф.
— Как же вместе? По главам, что ли?
— Зачем. Одновременно каждую строчку вместе.
И начался каторжный труд, до которого не додумались еще ни на одной каторге мира. Имя ему — соавторство. Обсуждение каждой строчки — это сколько же надо сил, не говоря о времени! Уже одну первую строчку новые соавторы обсуждали час. Пока Ильф не взмолился:
— Да пусть будет просто и старомодно — «В уездном городе N».
Во Дворце Труда заканчивался рабочий день. Служащие мчались в маленькую столовку на Варварской площади за фальшивым зайцем и пивом «только для членов профсоюза». А в комнате «Четвертой полосы» до трех-четырех часов ночи не гас свет. Там бодрствовали, а, по сути, жили трое: Илья Ильф, Евгений Петров и Остап Бендер.
Самое забавное, что в начале главным героем романа должен был стать бывший предводитель дворянства Киса Воробьянинов. Авантюристу Остапу Бендеру отводилась маленькая эпизодическая роль. Но командовать парадом он любил и умел. Он так настоятельно проникал в каждую главу романа, что авторам пришлось смириться с его присутствием и главенством.
Еще в Одессе, где Ильф любил бывать на всяких поэтических вечерах, он познакомился с одесским поэтом-футуристом Натаном Шором, творившим под псевдонимом Анатолий Фиолетов. Тот был талантлив, но его ждала печальная судьба. В обостренно-бандитские годы Одессы как-то ночью он получил пулю, произошла трагическая ошибка: одного из бандитов ввела в заблуждение фамилия Натана. Такую же фамилию носил его брат Остап Шор, сотрудник уголовного розыска, сильно насоливший Мишке Япончику.
По словам В. Катаева, соавторы «![]() 2 стульев» полностью сохранили черты Остапа Шора: его атлетическое сложение, тонкую иронию и приличную эрудицию, почерпнутую в гимназии Илиади, присвоив все это своему Остапу Бендеру. Поэтому он и получился таким живым, этот изящный авантюрист. Конечно, это вызвало негодование принципиальной советской критики — как мог авантюрист быть любимым народным героем всего СССР?! Знала бы критика, что прототип того, на кого они нападали, был советским Пинкертоном, достойным подражания.
Когда через полгода Валентин Катаев вернулся с Зеленого Мыса в холодную, осеннюю Москву, его встретили «рабы», опасливо прижимая к груди толстенную папку. Дюма был несказанно доволен: он не ошибся, создавая трест, который, по-видимому, выполнил его указания. Но когда Катаев начал читать рукопись, то понял, что вышло все наоборот, — трест лопнул, и лишним в нем оказался именно Дюма.
— Вот что, братцы, отныне вы оба — единственные авторы будущего романа. Я устраняюсь. Ваш Остап Бендер меня доконал.
— А рука мастера?! — простонали мученики идеи.
— Ученики побили учителя, как русские шведов под Полтавой.
Соавторы так переглянулись, что Катаев с огорчением понял: именно этого они от него и ожидали.
— Но не радуйтесь. Сюжет все же мой, так что вам придется заплатить.
— Чего же вы от нас потребуете? — осторожно спросил Ильф.
— Я требую двух вещей. Во-первых, вы обязуетесь посвятить роман мне…
— Ну, это — пожалуйста!..
— Молодые люди, вы рано ликуете, потому что второе мое требование обойдется вам не так дешево. При получении первого гонорара за книгу вы обязуетесь купить и преподнести мне золотой портсигар. Говорят, Дюма любил именно золотые портсигары.
Соавторы вздрогнули. Однако, что могли они поделать, — Дюма-отец действительно имел право быть привередливым. Но история с золотым портсигаром, как узел на петле, только начала завязываться.
Итак, роман вышел, народ его полюбил, соавторы приоделись и перестали напоминать Кису и Осю на Военно-грузинской дороге, однако второе требование мэтра все никак не воплощалось в жизнь. Тот занервничал. Особенно, заметив, что соавторы стали избегать с ним встреч.
И все же однажды в его квартире раздался звонок в дверь. На пороге стояли они.
— Старик Саббакин, мы хотим выполнить свои обязательства.
Старик Саббакин (так подписывал свои юмористические рассказы В. Катаев) подобрел душой и втащил их в комнату:
— Давайте, валяйте!
И они протянули Катаеву небольшой, но тяжелый пакетик, перевязанный розовой лентой. Старик Саббакин, снова почувствовав себя Дюма, развернул папиросную бумагу и вдруг побледнел. Нет, все было правильно: и портсигар, и его золотой блеск, и бирюзовая кнопочка на замке. Но размер! Это был не мужской, а женский портсигар — в два раза меньше.
— Мы ведь не договаривались о том, какой должен быть портсигар — мужской или дамский, — невозмутимо прокомментировал брат Петров.
— А как же Дюма-отец?! — с трудом выдохнул неудавшийся рабовладелец. — Он любил мужские портсигары.
— Он любил не только портсигары, но и женщин, — подвел черту эрудированный Ильф. — Подаришь свой какой-нибудь советской мамзели.
— Лопай, что дают! — завершил дискуссию неблагодарный брат Петров. — Мы целые полгода искали самый маленький портсигар — цени. А вообще, пошли в «Метрополь», обмоем золотое яичко, которое сегодня тебе снесла курочка.
Справедливости ради надо сказать, что счет за обмывание портсигара, а попутно и успехи романа «![]() 2 стульев», с лихвой компенсировал разницу в стоимости мужской и дамской версий подарка. Кажется, больше других веселился сам «потерпевший»:
— А вы хитрецы! Вы не только увели у меня мировой сюжет и надули с подарком, но еще и воспользовались моим монументальным образом, выведя меня в своем романе под видом инженера Брунса на Зеленом Мысу.
По материалам одесских газет.
__________________
Люди!! Ау-у...А дальше ни гу-гу.
Сообщить модератору | IP: Записан
|
13-08-2005 20:13
