— Когда мы с Аловым снимали "Бег" (это была первая экранизация Булгакова в нашей стране), литературным консультантом у нас была Елена Сергеевна Булгакова, вдова писателя. Она была совершенно фантастическая женщина, потрясающая, красивая, несмотря на возраст, и такая... мистическая — недаром Булгаков писал с нее Маргариту (мы в этом абсолютно уверены).
Она приходила на студию смотреть материал и потом говорила:
— Сашечка и Володечка (это Алов и я)! Этот эпизод надо немножко переделать.
— Ну как же так, Елена Сергеевна? Мы же вчера обсуждали... Все вроде нравилось...
—Да, но Михал Афанасьич просил переделать.
А Михал Афанасьич-то давно уж умер!
Сначала мы подсмеивались над ее чудачествами, но потом вдруг поняли: Булгаков ей снится каждую ночь! И она ему все рассказывает.
Она существовала как бы в двух мирах — реальном и фантастичном, в мире снов, воспоминаний, фантазий. Мы подолгу просиживали на ее крошечной кухне, окна которой выходили на купола маленькой старой церкви. Иногда она словно забывала про нас и сидела неподвижно, улыбаясь каким-то своим мыслям. Она умела создать причудливую таинственную атмосферу булгаковского мира. Иногда нам с Аловым казалось, что мы лично с ним знакомы и он только что вышел из дверей этой темной кухоньки. Как-то сказала: "Я единственный представитель Булгакова на Земле..." И, естественно, после такого заявления мы учли все ее замечания "оттуда". Причем все они оказались очень разумными и необычайно точными. Елена Сергеевна очень помогла нам во время съемок фильма. Именно она познакомила нас с Ксенией — вдовой брата Михаила Афанасьевича, Николая, живущей во Франции... Когда мы снимали в Париже, Ксения прислала нам бывшего полковника царской армии, ныне шофера парижского такси, одного из тех, кого описал Булгаков в «Белой гвардии». Замечательный был персонаж, огромного роста, по фамилии Громов. Он нас бесплатно возил по Парижу со съемки и на съемку, выбирал с нами натуру...
По завершении монтажа мы пригласили Елену Сергеевну посмотреть уже готовый фильм. И на следующий день должны были обедать у нее дома. Мы с Аловым вышли ее провожать на центральную площадь "Мосфильма". И так случилось, что у нас с машиной возникли какие-то проблемы. Мы вызвали такси. Это был старый, облезлый, проржавевший автомобиль. Она села в эту машину с желтыми мутными стеклами, и такси тронулось...
Отъехав метров на тридцать, машина вдруг остановилась и задним ходом вернулась к нам. Как сейчас вижу: стекло медленно опустилось, и из этой мути появилось ее лицо. Она вдруг сказала:
— Володечка! А почему у вас траурная рубашка?
— Да вы что, Елена Сергеевна? Какая траурная? Просто черная — Евтушенко привез из Америки и подарил. Просто черная рубашка.
— Нет, траурная.
Закрыла окошко и уехала. Это были последние слова, которые мы от неё слышали. На следующий день нам позвонили и сказали: обеда не будет. Елена Сергеевна умерла. ...А ведь именно она дала нам прочитать первый раз «Мастера» — полное парижское издание. И мы обсуждали с ней вопрос о фильме. Насколько я знаю, многие режиссеры хотели снимать "Мастера и Маргариту"... Рязанов, Гайдай, Таланкин, Полока... Наверное, кто-то еще.
Прошло несколько лет. Началась перестройка. Климов был избран первым секретарем союза. И получил право на постановку этой картины. Ермаш его поддержал.
Это было большое разочарование для нас. Мы были абсолютно уверены, что снимать будем мы... Далее произошла странная, мистическая история. Как-то ночью раздается звонок в дверь. Первое, что я сделал, когда зажег лампу — посмотрел на часы, которые у меня всегда у изголовья. Ровно три часа ночи. Мой Агат — доберман-пинчер, чемпион потрясающей красоты, молчит. Первая странность. Я вскочил, побежал к двери открыть и с размаху ударился коленкой о мебель. Смотрю в дверной глазок: стоит Елена Сергеевна Булгакова в шубе, в которой я никогда ее не видел. Но ведь она умерла много лет назад... Я открываю дверь, смутно понимая, что, видимо, это сон: "Елена Сергеевна, господи, заходите скорей". А сам не могу понять, что происходит. Провожу ее на кухню: "Я вам чаю дам, раздевайтесь". —"Нет-нет, я на секундочку. Михал Афанасьич ждет внизу в такси". , Михаил Афанасьевич внизу? Полный бред! Она садится на стул и говорит мне: "Не волнуйтесь! Картина сниматься не будет". Я не сразу понял, о чем она говорит. Наконец я начинаю понимать... ..А в это время полным ходом идет подготовительный период "Мастера и Маргариты" у Элема Климова. Огромная реклама, газеты сообщают о колоссальном бюджете, бесконечные интервью...
Климов ведет переговоры в Америке... А она: "Картины не будет..."
Я провожаю ее, Елена Сергеевна садится в лифт, створки закрываются, и она уезжает...
Я вернулся в квартиру, лег и заснул. Утром просыпаюсь и думаю: "Ну ничего себе! Что-то нервы совсем расшатались".
Поехал на работу в полной уверенности, что это был сон. Вечером приезжаю домой, иду в душ, раздеваюсь... и вдруг вижу: на коленке, там, где я ударился ночью, — огромный синяк. Значит, это не сон? Или сон? Не знаю!
Звоню своему приятелю и рассказываю эту историю. Он не верит: "Брось! Чепуха! В газетах сообщения — начинаются съемки, отовсюду идут деньги, миллионы". Я говорю: "Запиши, что сказала Елена Сергеевна, через год проверим".
После этого ещё несколько месяцев продолжался ажиотаж, рекламный бум проекта Климова. А потом всё как-то развалилось, пропало....
Была еще одна мистическая история, совсем из другой оперы... Я довольно много и давно рисую. V меня огромное количество рисунков, посвященных роману "Мастер и Маргарита", — около тысячи примерно.
И как-то меня попросили поучаствовать в выставке-аукционе в Союзе кинематографистов. Там выставлялись работы режиссеров, актеров, художников. Мне предложили отдать несколько рисунков, в том числе самый любимый набросок тушью Пилата. Я его сделал в течение двадцати секунд, не отрывая пера от бумаги. Я сказал, что не дам — вдруг купят? А мне не хотелось расставаться с этим рисунком.Чтобы этого не случилось, мы решили поставить баснословную цену. Выставка открылась, прошел аукцион. Я там не был. Вдруг звонят из Союза: "Продали Пилата!"
— Как?
— Купили!
— За эту огромную сумму? -Да!
Я был в шоке...
А произошло это так. На сцену Белого зала выносили картины прекрасных художников и режиссеров. И большие работы, маслом, в шикарных рамах, размер — метр на полтора. Потом объявляют:
— Наумов, "Пилат".
И выносят листочек, на котором даже не видно, что нарисовано, и называют сумму в двадцать раз больше. Зал от хохота упал. Все подумали, что это розыгрыш. И вдруг встает человек, идет по проходу, влезает на сцену, платит деньги, забирает из рук аукциониста Пилата и... уходит. Я сразу понял, что это кто-то из моих старых приятелей из компании Воланда—у меня с ними очень дружеские отношения. Конечно не сам Воланд, он бы не унизился до такого шага, скорее посыльный, какой-нибудь неизвестный заместитель Коровьева. Высокий худой человек с впалыми щеками в сером свитере. Я попросил организаторов аукциона найти его:
—Я дам ему еще десять рисунков бесплатно!
Но он бесследно исчез.
После этого случая я нарисовал не меньше ста Пилатов. Но так и не смог повторить тот рисунок— ничего не получалось. Он мне очень нравился, тот проданный Пилат. Он был как бы мой приятель... Я уверен, что теперь он в коллекции Воланда.
Кстати, во ВГИКе, где мы с Аловым вели курс, на маленькой площадке наши студенты поставили "Мастера". Причем очень интересно. Будущий режиссер Пендраковский играл Коровьева, Лена Цыплакова—Маргариту. Получился замечательный камерный спектакль.
...Конечно, вокруг этого произведения витает немало легенд. Хотя я вовсе не считаю, что роман неприкасаем и его нельзя экранизировать. Но... Булгаков должен выбрать сам. И он это сделает. Надеюсь, что всеобщее помешательство на сериалах не коснется этого романа. Мне кажется, что пластические образы "Мастера и Маргариты" невозможно втиснуть в узкие рамки маленького телевизионного экрана. Представьте себе Джоконду на конфетном фантике. "Мастер и Маргарита" — это для кино.
У телевидения совершенно другой масштаб, другие соотношения человека и экрана. Например, бал у Сатаны должен быть вселенским зрелищем. Что мы увидим на этом мини-экране? Сам смысл и суть романа расположены не только в характерах персонажей, напряжении сюжета и т.д.., но и в потрясающих пластических образах.
Писатель очень четко и кинематографически точно описывает зрелище. И оно предназначено именно для большого экрана. Если целостность и единство романа разрубить на отдельные части, можно повредить живую ткань, нервы, пронизывающие весь роман. Впрочем, это мое мнение. Возможно, я ошибаюсь.
Я до такой степени люблю Булгакова и именно этот роман, что не могу быть объективным... Наверное, когда-нибудь кто-нибудь сделает этот фильм. Наверное, будут снимать много раз. Сейчас я бы уже не взялся за этот проект — не так много физических сил. Я бы сейчас не рискнул. Прошло то время... Не получилось, не судьба...
