За семь лет до «Трех мушкетеров» в Москве, в Останкино, снимали фильм-спектакль по роману А.Дюма-отца «20 лет спустя». Критика была дружно возмущенной. Зрители писали восторженные письма. Добрейший телережиссер А.Сергеев был влюблен и в книгу, и в актеров. Конечно, фильм получился слабым: режиссёр потакал любому капризу своих питомцев и приговаривал: «Вы — моя слабость». Зато компанию он собрал редкостную...
Кардинал Ришелье — Владимир Зельдин.
Королева Анна — Татьяна Доронина.
Герцогиня де Шеврез — Руфина Нифонтова.
Ее сын виконт Де Бражелон — Игорь Старыгин.
В роли Атоса— блестящий романтический актер Олег Стриженов.
Портос — Роман Филиппов.
Д'Артаньяна играл Армен Джигарханян.
Арамисом тогда был «скромный автор этих строк».
Когда отсняли первую серию, помню, все в студии подошли к монитору: на экране медленно, под музыку, ползли имена исполнителей. Сверху, с пульта, прогремело: «Армен Борисович, в «Вечерней Москве» объявлен приказ. Поздравляем, вы — народный артист республики!» В титры внесли изменения, и снова поехали имена и звания: народный, заслуженный, народный... Один я — просто артист. Олег Стриженов смеется: «Мы все как будто так себе, из «народных театров», а «артист» один — Смехов». Я отшутился: «В нашем фильме народных артистов как «Зельдин в бочке»!»
Съемки не запомнились никак. Запомнились перекуры на лестнице в Телецентре. Разговоры о гибели Изольды Извицкой, партнерши Стриженова в «Сорок первом», у Г.Чухрая.
«Работы Изольде не давали, за судьбой не следили, но начальники Госкино таскали ее по заграничным гулянкам — вот она, наша «кинозвезда»! А характер безвольный, погибла без работы...» — сокрушался Олег.
Врезался в память разговор о друге Стриженова Леониде Енгибарове. Я передал от Леонида привет, поскольку накануне съемок «печальный клоун» посетил Театр на Таганке, второй раз смотрел наш «Час пик», а после спектакля, на сцене театра, для сотрудников, показал несколько своих номеров. Любимов в «Часе пик» добился труднейшего в искусстве: мы работали в жанре трагикомедии. А Енгибаров был гений этого жанра. Нас с ним связал один отказ в одной роли и по одной и той же причине... Марк Розовский написал славный сценарий про чудака-добряка «Синие зайцы». Мы с Енгибаровым порознь «пробовались» для этой роли. И оба понравились. И обоих худсовет отверг — за «нерусскую внешность». Енгибаров смеялся: «Если б я признался, что я совсем не еврей, они бы мне мой нос простили!»
Для Стриженова (как, кстати, и для В.Высоцкого) Леонид Енгибаров был больше, чем клоун. Он был Поэтом Цирка. И умер он через год, в тридцать семь лет, как Пушкин, Хлебников, Маяковский, Рембо... Вот кто мне запомнился на съемках — Армен Джигарханян. Все у него было готово, все тщательно отработано дома, а на съемку являлся с лучезарной улыбкой простака, ждущего указаний. И партнёров подкупал братской нежностью, и режиссера предельно уважал, но только прозвучит: «Внимание!Съемка!» — преображался в солдата-трудягу, помудревшего и помрачневшего Д'Артаньяна. И все его широкие улыбки исчезали с лица, будто их и не было никогда.
Вениамин Смехов
Главы из книги " Театр моей памяти". Изд-во "Вагриус". 2002г.
