Опыта, конечно, и ума не хватило у меня на первую картину. Надо было глубже покопаться в истории, попросить авторов найти какие-либо более характерные детали. Кроме того, нужно, наверное, было острее высветить проблему Королева, но одно имя «СП» вызывало у меня невероятную робость. Сейчас понимаю, что опрометчиво взялся за сценарий, в горячке после того, как «зарезали» «Гневное солнце палящее». И потом, это ведь был подарок самого Михал Ильича — возможно ли было отказаться?!
А после «Иду искать» была сделана большая двухсерийная картина «Укрощение огня». Молодой драматург, Даниил Храбровицкий, которого Ромм пригласил в свое время соавтором сценария фильма «Девять дней одного года», снимал «Укрощение огня» уже в качестве режиссера — на Байконуре: все помпезно, серьезно, масштабно. А я показывал первичную стадию ракетостроения, самое его начало. Свой пускодром мы построили прямо во дворе студии: на железном столе укрепили «ракету», заправили ее не то керосином, не то бензином, подожгли — и «три, два, один, пуск!». Виталик объяснял все премудрости пиротехникам, они там колдовали, чтобы создать эффект запуска, чтобы было страшно. И действительно получилось страшно: все горело, полыхало. Мы все бежали от этой установки впопыхах. Сохранились фотографии, на которых за нами поднимается огромное облако пламени.
Все было очень интересно, хотя хотелось бы, чтобы картина получилась более исторически точной и глубокой.
Когда я приступил к съемкам, меня позвал к себе Владимир Владимирович Корш-Саблин и сказал: «Игорь, я знаю, что во ВГИКе мало времени остается на монтаж, а он требует длительной практики, и именно в этой склееч-ной находится суть произведения, поэтому я тебе советую: ты был на картине у Ромма, пригласи с "Мосфильма" опытного режиссера по монтажу». А когда я проходил практику на «Девяти днях одного года», подружился с Евой Михайловной Ладыжинской, постоянным монтажером Михал Ильича, с которым у них в работе было такое единение, что они монтировати тут же, в зале. Он смотрел и говорил: «Два кадра отрезать, два прибавить», а она ему: «А я тебе что говорила!».
Войти в монтажную комнату Евы Михайловны без приглашения никто не решался — очень уж строгой и суровой она казалась. Но когда я однажды получил разрешение у нее посидеть, то был совершенно очарован этой крупной рыжеволосой дамой, с кольцами и перстнями на пальцах, которая с пленкой расправлялась, как хотела. Оказалось, что за внешней строгостью скрывался очень добрый и нежный человек.
Она и смонтировала «Иду искать», единственную мою картину, которую видел Ромм.
Михал Ильич был человек неординарный: с чем он поздравил меня от всей души, так это с первым инфарктом. Обняв, сказал: «Ну, вот, наконец, ты стал профессиональным кинорежиссером!»
После «Иду искать» меня «сослали» в детское кино, куда я безропотно отправился, чтобы не волновать Михал Ильича. Помнил его слова: «Важнее всего — вторая картина».
"ИДУ ИСКАТЬ"
"Иду искать".
Игорь Добролюбов. Главы из книги "Осколки памяти".
Минск. Харвест. 2006г.
