(c) Официальный сайт Льва Дурова - LevDurov.Ru.
Музыку к фильму, как известно, написал Микаэл Таривер-диев. Однако мало кто знает, что первоначально он отказался работать над фильмом. До этого он уже писал музыку к шпионскому фильму Вениамина Дормана «Ошибка резидента», и эта работа его не удовлетворила. Поэтому в 1967 году он отказался от еще одного предложения поработать в кино про разведчиков — написать музыку к картине Саввы Кулиша «Мертвый сезон» (о чем он позднее сильно сожалел). Та же участь могла постигнуть и «Семнадцать мгновений весны». Когда Тариверди-ев узнал, что фильм из той же серии, что и два предыдущих, он высказал режиссеру свое твердое «нет». Но сценарий все-таки взял, прочитал его и тут же изменил свое мнение. Он вдруг понял, что фильм хотя и будет рассказывать про разведчиков, но совсем иначе, чем это было ранее в других картинах.
В процессе работы над музыкой Таривердиев написал десять песен, однако в фильм вошли только две из них: «Где-то далеко...» и «Мгновения». Восемь других пришлось выкинуть, поскольку их некуда было вставить. И, думается, правильно: за счет этого в картину удалось вставить очень много прекрасной инструментальной музыки.
Певцы под песни пробовались разные. Сначала пригласили Вадима Мулермана. Однако его кандидатуру зарубило высокое телевизионное начальство, которое в те дни устроило очередные гонения по пресловутому «пятому пункту» (Мулермана отлучили не только от этого фильма, он тогда вообще пропал с экранов телевизоров). Тогда Лиознова пригласила не менее популярного певца Муслима Магомаева. Но ему перебежал дорогу другой популярный исполнитель — Иосиф Кобзон (тот хоть и был одной национальности с Мулерманом, но власти разрешили пригласить его в картину, правда, в титрах указывать запретили).
Вспоминает М. Магомаев: «Я записал песни к фильму, но, увы, мой голос не соединился с образом советского разведчика Штирлица-Тихонова. С песней «Мгновения» еще можно было покрутить и так и этак — спеть пожестче или более проникновенно. А с песней «Я прошу, хоть ненадолго...» («Где-то далеко...»)... Как Микаэл Таривердиев ни изощрялся, ни варьировал, все-таки это интонационно, мелодически напоминало «Историю любви» Фрэнсиса Лея. Эту песню я так и спел — по-американски, по-фрэнксинатровски.
Потом мне дали послушать другую запись — Кобзона. Хотя Иосиф и клялся мне, что моего варианта исполнения он не знал, я угадывал в его версии некоторые мои интонационные нюансы и акценты, и динамику — где тише, где «нажать», где сгустить... Я почти уверен, что Лиознова «для пользы общего дела» давала ему меня послушать. Я вышел из студии и сказал Иосифу: «Ты так же не слышал мою запись, как Таривердиев не слышал «Love store».
В своей книге М. Таривердиев пишет, что я за эту историю с записями якобы обиделся на него. Нет, не обижался я на композитора. Меня пригласила Лиознова, а Микаэла я ни разу не встретил на записи в студии, не созванивайся с ним в это время, не получал от автора ни письменных, ни устных пожеланий.
Татьяна Михайловна просто сказала: «Нет» (эта маленькая женщина умеет сказать с жесткой безапелляционностью). И предложила переделать. Я отказался: я такой, какой есть, и подделываться под разведчика не могу, не хочу и не буду. Я никогда ни под кого не подстраиваюсь... Манера пения и характер голоса Иосифа Кобзона как нельзя лучше совпали с образом Штирлица. Я так и сказал Лиозновой, послушав запись Иосифа: «Не надо было, Татьяна Михайловна, приглашать меня. Вы же прекрасно знали и мой голос, и мою манеру». И она согласилась. Если честно, обиделся я на режиссера. Потом, как это часто бывает со мной — по причине моей отходчивости и незлопамятства, — мы по-доброму объяснились с Татьяной Лиозновой. Она была у меня в гостях...»
Ф. Раззаков. Главы из книги "Наше любимое кино. Интриги за кадром." Алгоритм.2004.
>> Возврат в раздел Как снимался фильм. на LevDurov.Ru.