Несмотря на свой почтенный возраст (в декабре ему исполнилось 76), народный артист СССР Лев Дуров по-прежнему весь в работе. Играет в театре, снимается в кино, гастролирует. В Красноярске он недавно побывал с комедией «Жениха вызывали, девочки?».

– Оказывается, Лев Константинович, у вас появился собственный интернет-сайт! Помнится, вы не раз говорили, что к техническим новинкам абсолютно равнодушны. Отношение изменилось?

– Нисколько не изменилось. Мне многие говорят: о, какой у тебя подробный сайт, когда только находишь время им заниматься! Но я не имею к этому никакого отношения – сайт мне подарили. А я лишь время от времени отвечаю на письма, которые туда приходят.

Вопросы бытия

– Наверное, в первую очередь поклонников интересуют ваши старые работы в кино?

– Не только – очень много вопросов о жизни. Видимо, люди думают, что раз мы, актеры, постоянно торчим на экране, – значит, мы всеведущие, всемогущие. Но это не так. Может быть, мы знаем чуть побольше, чем другие, потому что соприкасаемся с разной литературой. И за свою жизнь переживаем множество жизней наших персонажей. А в остальном – мучаемся теми же вопросами бытия.

– С кинематографом как часто теперь имеете дело? Читала, что недавно на детском фестивале «Киномедвежонок» вы были признаны лучшим актером.

– Что вы говорите – впервые слышу! Вот так бывает: тебя награждают, а ты об этом узнаешь совершенно случайно. (Смеется.) В фильмах для детей я снимаюсь с большим удовольствием. Скоро, например, начнутся съемки «Трое из Простоквашино». Я там, как и прежде, играю Шарика, а Олег Табаков – кота Матроскина.

А на экране вскоре появится 12-серийный детский сериал «Синие ночи». Помните старую пионерскую песню «Взвейтесь кострами, синие ночи»? В фильме как раз воссоздана жизнь и атмосфера пионерского лагеря конца 70-х. На мой взгляд, такие вот лагеря – возможно, единственная заслуга советской власти. Там были настоящая дружба, солидарность и полноценный отдых для детей.

– Кого вы сыграли в этом фильме?

– Начальника лагеря – играл и с удовольствием вспоминал то время. В фильме есть и детективное начало – разборка с местной шпаной. Все как в жизни: ребята из окрестных деревень всегда приходили в лагеря на танцы и нередко доходило до конфликтов.

К сожалению, если говорить о детском кинематографе в России, состояние его сегодня плачевное – им никто не занимается, нет материальной выгоды. Но те, от кого это зависит, забывают, что у них у самих есть дети, внуки. Когда-нибудь и правнуки появятся – на чем они будут воспитываться?..

«Глупость – тоже цензура»

– А как же распространенное мнение, что отечественный кинематограф сейчас на подъеме?

– Это действительно не пустые слова – но только по отношению к фильмам для взрослых. Вы знаете, мне как, извините за выражение, члену Академии кинематографии приходится смотреть много картин. И, допустим, из одиннадцати – почти половина хороших. Штуки четыре средних, одна-две плохих и изредка попадается одна отвратительная – непонятно, как такое вообще выдвигается на конкурс!

– Например?

– «Груз-200» Балабанова. У меня ощущение, что он больной, нормальный человек такое снять не мог. И этот фильм номинировался как лучшая картина – что в ней лучшего?! Цинковые гробы? Этот эпизод – просто надругательство! И от многих других кадров откровенно содрогаешься. После просмотра испытывал омерзение.

К счастью, хороших картин все-таки больше. Например, «Русалка». Или «Остров» Лунгина – работа спорная, но очень серьезная. Кино в России возрождается – думаю, года через два у нас будет настоящий ренессанс. Хотя досадно, что с некоторыми достойными картинами порой случаются неприятные метаморфозы. Видели фильм «Внук Гагарина»? Изумительная работа! Но сестры Юрия Алексеевича Гагарина вдруг пригрозили подать на его создателей в суд.

– Чем же они им не угодили?

– Наивные люди! Там есть шуточный момент: мальчик-негритенок из детского дома утверждает, что он – внук Гагарина. И когда у него спрашивают, почему он так думает, отвечает: «Мой дед по всему миру ездил, он всех баб там…» – и дальше матом. Так вот, они прицепились, что это унижает память Юрия Алексеевича!

– Действительно, странная реакция...

– А из-за такой вот глупости картина не пошла в прокат! Мне это напомнило историю с памятником Шукшину – самым удачным, на мой взгляд, – где он сидит босой. А вот маме его не понравилось: «Что же это такое, разве у Васи не было сапог или ботинок?» При всей нелепости заявления, мнение матери уважили – памятник установили лишь после ее смерти. И здесь то же самое – позиция сестер Гагарина оказалась превыше художественной ценности фильма.

Профессионализм не в чести

– К слову, о художественных ценностях. Зная вашу нелюбовь к сериалам, очень удивилась, что вы снялись в сериале «Ангел-хранитель», да к тому же в роли крестного отца местной мафии.

– А что такого? Марлон Брандо играл мафиози – почему бы Дурову не сыграть? (Смеется.) А если серьезно, то я просто влип! Сначала мне дали прочесть сценарий шести серий. Решил по примеру Брандо попробовать себя в таком образе. Отснялся, прощаюсь с режиссером – и тут выясняется, что серий там 260! Ну, тут уж я поставил условие: чтобы до двухсотой серии меня не было. И что мой герой покончит жизнь самоубийством – такому человеку должно быть возмездие. Так и получилось – вывернулся с честью!

– А для своих артистов в театре, Лев Константинович, вы кто: крестный папа, наставник, друг?

– Скорее друг, старший товарищ – однозначно не наставник. Но к антитеатральным проявлениям с их стороны отношусь очень жестко. Однажды перед премьерой моя любимая ученица стала симулировать болезнь. А я сам пригласил ее в Театр на Малой Бронной после того, как выпустил курс в Школе-студии МХАТ. Но меня никакими симуляциями не проведешь. И тогда она исчезла – пришлось перед самой премьерой вводить другую актрису. И вот спустя какое-то время моя беглянка возвращается вся в слезах и просит прощения. Раз ты исчезла, говорю, можно предположить две причины: или снималась в кино, или уехала с любимым человеком – объясни, за что я должен тебя простить? Но она так и не призналась. И тогда я выгнал ее из театра. Никто в это поверить не мог: ну как же, любимая ученица – Дуров побесится и простит.

– Так и не простили?

– Нет, не простил. Вы знаете, когда я сам учился в Школе-студии МХАТ, у нас были четкие принципы: уважение к театру, к труду, к коллегам – и неприятие всякой пошлости и предательства в нашем деле. Это въелось в подкорку на всю жизнь. Некоторые наши традиции могут показаться смешными: например, первый курс обязан был раскланиваться со старшими курсами. И считалось, что это не дедовщина, а уважение: они уже что-то знают, умеют, а мы еще нет.

– Сейчас подобные традиции не в чести?

– Увы… Прежде в каждом деле была своя аристократия – и в ученом мире, и в театре. Тарасова, Кторов, Масальский, Мордвинов – это были настоящие аристократы. На смену им пришли мы, разночинцы. Мы отказались от занавеса, ввели открытые репетиции – разрушили таинство театра. Но в этом тоже была какая-то жизненная правда. А нам на смену идет ПТУ – я их не знаю и знать не хочу. Знаний мало, а фанаберии много – все так называемые звезды. Сериалы, конечно, тоже здесь свою разрушительную роль сыграли – профессионализм сейчас не в чести. Вот это по-настоящему горько…

«Зачем издеваться над Чеховым?»

– Ну а что касается современных постановочных решений, например сегодняшней интерпретации классики?

– Все зависит от того, что в это вкладывается. Недавно я посмотрел в Ермоловском театре спектакль «Двенадцатая ночь» по Шекспиру. В течение постановки актеры переодеваются восемь раз. Очень красивые костюмы, от шекспировских времен и до современности. И понятен замысел режиссера: эпохи визуально меняются, а люди остаются все такими же. Так же влюбляются, интригуют, так же ревнуют. В костюмах это проявлено замечательно – и подобная подача у меня отторжения не вызывает.

– А что отвергаете?

– Когда искажают великое произведение, преследуя какие-то свои, подчас сомнительные, цели, не имеющие ничего общего с его содержанием. Особенно прибалты стараются – такое впечатление, что у них какая-то патологическая ненависть к русским. Часто нескрываемая – даже у самых талантливых. Например, «Дядя Ваня» Някрошюса или его же «Три сестры» – что, хочется показать, что все русские люди жлобы и алкоголики? Ложь, ребята! Литовцы – не меньшие пьяницы, чем русские! На эту тему лучше вообще не разговаривать. Стыдно за постановщика, когда вижу такое на сцене. И за нашу публику, которая этому рукоплещет: ребятки, чему вы радуетесь – над вами же издеваются! А у режиссера хочется спросить: почему вы не коверкаете произведения своих авторов, непременно нужно проехаться по Чехову?! Это тем неприятнее, что Някрошюс – очень одаренный человек, я видел его замечательные спектакли «Квадрат» и «Пиросмани». А когда начинается какая-то определенная тенденция, художники сами терпят крах. Думаю, подобные явления вскоре исчезнут со сцены.