(c) Официальный сайт Льва Дурова - LevDurov.Ru.
Байки Дурова
КОТОЗАЙЦЫ НЕИСТРЕБИМЫКогда я играл Анастаса Микояна в фильме «Серые волки», мы поехали сниматься в Завидове – это правительственный заповедник. Там начинается сцена охоты на волков. Никто, конечно, никаких волков не убивает. Их сшибают снотворным, обливают красной краской – и они спокойно лежат. Спят. Стою я как-то и чего-то жду. А рядом топчется какой-то человек в телогрейке. А за отворотами телогрейки вижу на нем синий мундир. И солдатская ушанка сидит на нем, как гене-ральская папаха. Весь подтянутый, красивый, и у него такое замечательное лицо: загорелое, здоровое. И его южный загар резко контрастирует с белым-белым снегом. И вот этот краса-вец долго топтался вокруг меня, пока я не выдержал и не спросил: – Вы что-то хотите мне сказать? А он и спрашивает: – Константиныч, ты знаешь, кто я такой? – Нет, – говорю, – не знаю. – Я егерь политбюро. – Прости, – говорю, – но Политбюро уже сто лет как нет. – А вот про меня забыли. Вытаскивает трудовую книжку и показывает. Читаю – и действительно: «Главный егерь Завидовского заповедника». – Вот, – говорит, – вы про Хрущева тут снимаете, а ты знаешь, что Хрущев мне чуть всю жизнь не искалечил? Сейчас поймете, о чем идет речь. И пока он рассказывал мне свою историю, я и плакал, и губы себе перекусал. Перескажу эту историю так, как я ее запомнил. «Помните, – начал он свой рассказ, – когда Вальтер Ульбрихт был у нас в России самым дорогим гостем? Никита всегда встречал его как родного. Уж и не знаю, чего он так полюбил его. Бог с ним. И вдруг звонок: Хрущев с этим Ульбрихтом приезжают на заячью охоту. А зайцев у нас в заповеднике нет! Что делать? – Слушай, главный, нет зайцев – все ушли. – Братцы, – говорю, – что же будем делать? А в это время слышу: «Вау! Вау!» – сирены орут. И едут с мигалками «членовозы». Я выбегаю навстречу и уже понимаю, что мне сейчас будут кранты, зная крутой характер Ни-киты. И вот машины останавливаются, и вылезает из своей Никита. Я поприветствовал его и говорю: – Никита Сергеевич, знаете, сейчас не сезон – и зайцев в заповеднике нет. Тут он побагровел и стал топать ногой. Кричит: – Как нет? На Руси нет зайцев? Да я тебя сгною! У тебя дети попросят хлеба, а знаешь, что ты им дашь? Вот что ты им дашь! И показывает определенный жест, что я им дам. Короче, орал он, орал, орал, а потом и говорит Ульбрихту: – Пошли. И они зашли в охотничий домик. Я стою и думаю: «Действительно, он меня, конечно, выгонит, а что я детям дам?..» И тут мне в голову приходит потрясающая идея. Я вспомнил, что у нас в баньке висят заячьи шкурки. Какого черта они там висели – по-нятия не имею. Но я подумал: поймаем на помойке кота, зашьем его в шкурку и выпустим под стволы. Все равно руководители сейчас напьются и ни хрена не поймут. Так наш номер и пройдет. Послал я ребят на помойку, они поймали одного голодного кота сеткой и зашили в эту заячью шкурку. Но, как известно, коты – очень своенравные животные, самолюбивые и страшно обижаются, когда над ними измываются» Здесь я перебью рассказ егеря и в подтверждение слов рассказчика расскажу историю своего кота Марта. Это был замечательный кот. Его кто-то выбросил из форточки в марте (отсюда и его имя), мы его подобрали и выкормили из пипетки. Это был преданный дому кот. А тут как раз был юбилей Юрия Никулина, и мы с котом пошли его поздравлять. Март должен был читать приветственный адрес юбиляру. Я был уверен, что кот прочтет. Мы вышли с ним на сцену – и как я ни пытался заставить его читать, он отказывался. Я его стыдил: – Как же так! Мы с тобой репетировали дома, и ты прекрасно читал. Ну, тогда просто скажи Юрию Владимировичу, что мы поздравляем его с юбилеем. Ну, скажи! Кот, конечно, молчит. Тогда я говорю: – Ну, скажи просто Юра! Он опять молчит. Мы уходим с ним за кулисы. А у меня была уже приготовлена кровавая рубашка, а на теле мне нарисовали кровавые полосы. И через секунду я вылетал из-за кулис, как бы истерзанный котом. Брал с пола приветственный адрес и зачитывал его. Успех был ошеломляющий. Даже Карандаш сказал: – После Дурова я не выйду на сцену. Хотя у него поздравление было с живым крокодилом. Прошу прощения у егеря, что я его перебил. «Так вот, – продолжал егерь, – когда мы зашили кота в заячью шкурку, его вроде как бы парализовало. Он, видно, не мог понять, что с ним делают. Получился этакий котозаяц. Он не бежал, не прыгал, а мог только ползти. Значит, после этой процедуры иду я в охотничий домик... Стучусь. Захожу. Никита увидел меня, нахмурился. – Чего тебе? – спрашивает. – Зайцы, – говорю, – появились. – Ну вот! А ты говорил, что зайцев нет! Ульбрихт, пошли! Они хватают ружья и выскакивают на крыльцо. И видят: ползет это чудовище – котоза-яц!. Они вскидывают стволы – и бах! бах! И вдруг этот заяц: «Мя-а-у!» – и на сосну. Ульбрихт от такой сцены упал в обморок. А Никита орет: – Второй раз Германию победили! Завалили немца! Тут вызвали неотложку, Ульбрихта увезли, а Никита еще три дня пил в этом домике. И каждое утро выходил, чтобы посмотреть на кота, который сидел на ветке и боялся спустить-ся вниз. – Все сидишь? – спрашивал его Никита и предупреждал охрану: – Вы мне этого зайца не трогайте. Не стреляйте в него. Он мне второй раз Германию победил! На третий день «заяц» пропал, видно, все-таки сполз от голода. А Никита, уезжая, все спрашивал и наказывал: – Вы запомнили его? Смотрите, не стреляйте. А потом по распоряжению Никиты мне выдали премию. Правда, не знаю за что. А еще позже Никита рассказывал, как он был в больнице у Ульбрихта и тот сказал: – Никита, какой же дурак был Гитлер, что пошел на державу, где зайцы по соснам лазят. >> Возврат в раздел Байки Дурова на LevDurov.Ru. |