(c) Официальный сайт Льва Дурова - LevDurov.Ru.
  Рецензии
АРОСЕВА ЗАБЕРЕМЕНЕЛА , А ДУРОВ БОМЖУЕТ

Есть ли у человека ангел-хранитель со снежными крыльями? И если есть, то почему не убережет его от внезапного несчастья и не наставит на путь истинный? Скажем, почему на старости лет Ольге Аросевой приспичило выйти замуж и... о ужас, носить под сердцем ребенка? А Льву Дурову стать лицом без определенного места жительства? Над этими простыми и житейскими вопросами с утра до вечера бьются в Театре сатиры.

Подобная ситуация любому покажется невероятной, если прикинуть возраст и заслуги перед Родиной этих замечательных людей. И тем не менее... одна торопится замуж за молодого-красивого, другой — ночует то на вокзале, то спит в автобусе, сложив у ног свои ангельские крылья.

“Вышел ангел из тумана” — так называется ближайшая премьера, которую активно репетируют сейчас в Театре сатиры. На сцене два мастера — Аросева и Дуров с компанией родственничков. Пьеса Петра Гладилина. Режиссер — Никита Ширяев.

— Вот эти вот пятиконечные цветочки совершенно бесполезные, а вот эти шестиконечные... их можно съесть и загадать желание, — говорит грассируя трепетная дама по имени Белла (Зоя Зелинская, известная по “Кабачку “13 стульев” как пани Тереза). На что ей другая — Екатерина Кондратьевна (Ольга Аросева, она же пани Моника) отвечает: — А не лучше ли чем сирень кушать, пойти в храм и попросить у Господа нашего? “Это же надо дойти до жизни такой”, — думаю я, глядя на Аросеву. Если в “Неаполе — городе миллионеров”, поставленном три года назад, актриса питалась макаронами, то здесь ей предложено перейти на подножный корм, лютики-цветочки всякие. Вот-вот, про цветочки, а точнее, цветы нашей жизни — детей — новый спектакль Сатиры. У Екатерины Кондратьевны, бывшей фронтовички, их двое: один — бедный русский, другой — новый. И в настоящий момент эта разновозрастная пара демонстрирует маме и малочисленной публике из своих (худрук, помреж, завпост и др.) братскую любовь. — Здравствуй, мой дорогой старший брат (объятия). — Дай я тебя поцелую, младший (поцелуй). Но это, как выясняется, всего-навсего игра для мамаши на ее дне рождения, на самом деле братья — заклятые враги, а их враждебность усиливается материальным неравенством. Что-то вроде встретились старенький “Москвич” и самоуверенный “Лексус”. Обнаружив страшную правду братской “любви”, Екатерина Кондратьевна, потрясенная, трогается умом. Екатерина Кондратьевна: Я не мама, я никакая вам не мама, я — Катенька! Старший сын: Куда ты, Катенька? Екатерина Кондратьевна: Я погуляю, я скоро приду. Папа, я уже сделала уроки. Эта большая и пожилая “девочка” потерянно волочит по сцене деревянные санки и капризным голосом просит снега. Дальше будет только хуже.

— И такую пьесу вы называете комедией? — спрашиваю я в перерыве Ольгу Александровну.

 Она пьет кофе в актерском буфете. — Это как в нашей жизни. Все вместе намешано. Пустячный повод (допустим, один другому на голову мокрую тряпку на глазах у всего пляжа напялил) превращается в смертельную обиду. А серьезная ситуация разрушается от комедийного взгляда со стороны. И этот жанр трагикомедии я очень люблю. Петр Гладилин сочинил “Ангела” специально для Аросевой, и правильно сделал: для актрисы ее уровня надо специально писать. И чем неожиданнее, тем лучше. В “Ангеле” драматург явно превзошел себя: его фарс корреспондируется с библейскими сюжетами. А вот пару Аросевой нашли, можно сказать, на соседней улице — на Бронной. И совсем не бомжа, а народного артиста и даже главрежа “Малой Бронной” Льва Дурова. Вот он входит, хлопая крыльями, хотя крылья пока не готовы и ими “работает” рюкзак. Впрочем, вера в предлагаемые обстоятельства и детали костюма позволяет представить ангельские крылья на спине бомжа. К тому же на них какой-то маленький хулиган фломастером начирикал два неприличных слова. Никто, даже внучка героини (Светлана Малюкова), не верит ни в какого ангела и уж тем более архангела. — Какой еще архангел, — вопит девчонка. — Я тебя умоляю, ба, у него тряпичные крылья за спиной. Гавриил: Ангел — есть эманация души. Крылья — есть некий образ птицечеловека, парящего на восходящих потоках святого духа. Мы, деточка, не машем крыльями, аки голуби. Крылья могут быть картонные, бумажные, любые. Правда, архангел сам не без греха: во-первых, пьющий, во-вторых, совратил прихожанку, за что и был изгнан из рая. Что не мешает ему предаваться философии: — Планета, которой мы касаемся стопами, тоже пьющая, вот увидите, сегодня она напьется до икоты. Смотрите, как небо затянуло. Тем временем тучи на семейном горизонте сгущаются. Братья, договорившиеся двинувшуюся умом маму “подлечить” правдой, разыгрывают перед ней сказку примирения. И вот тут сцена помешательства оборачивается совершенно неожиданным образом. Екатерина Кондратьевна заявляет испуганным домочадцам, что теперь она выйдет замуж за молодого гармониста (можно гитариста) и нарожает от него новых деток — добрых, ласковых. И уж совсем огорошивает: — Я беременна, мне нельзя волноваться! Ну теряешься — плакать или смеяться в таком случае? — А она для меня не сумасшедшая, — говорит Ольга Аросева. — Она просто уходит от жестокой агрессивной реальности в тот мир, где все было чище — и снег, и люди, и отношения между ними. Она не знает, как бороться со злом, и ее “сумасшествие” можно рассматривать как протест. Но протестует в данном случае режиссер Ширяев — мужчина могучего телосложения и с голосом бас-профундо, который останавливает действие. Он добивается от артистов органики в этой необычной ситуации, которую можно квалифицировать как “было, не было”. А, действительно, были ли настоящими страшный суд для братьев, исповедь у архангела и снежинки на его крыльях? Точно была неожиданность в игре артистов: у Аросевой — она тихая, почти пасторальная, у Бориса Тенина (младший) и Анатолия Гузенко (старший) — яркая... Хоральная трагичность переходит в фарс, когда вдруг неожиданно является предсказанный бомжом-ангелом жених с гитарой. Молодой артист последнего призыва в Сатире Паша Масаилов произносит трогательно-уморительный монолог. Затем Гавриил пытается смирить гордыню братьев. И вот тут весьма интересная драматургическая закавыка. Пожалуй, впервые в современной пьесе симпатии автора не на стороне бедных русских. Те, гордые, каяться не желают, а вместо этого произносят пространные монологи. Ясно, что гражданин из Страны Советов. В этот день до финала не дошли. Ширяев распустил артистов.

— История, с одной стороны, бытовая, а с другой — нужно как бы взлететь над суетой.

— Какими техническими средствами вы добиваетесь воспарения?

 — Во-первых, белое пространство, никакого бытовизма в сценографии. Видите, белые пластиковые формы над сценой — это любая метафора. Хотите — крылья, хотите — снег из прошлого. Стулья — они тоже должны быть из серебра. Инфернальность в световых спецэффектах, в музыке. Но пока я слышала только хоралы и подобное им. Однако режиссер сочинил шлягер и сам его исполнил красивым голосом — все-таки в прошлом артист.

Вышел ангел из тумана Гавриил,

Вынул “Приму” из кармана, закурил.

Молча старый сел на мокрый парапет...

Ну, вы все поняли? Короче, в ангелов-хранителей непременно надо верить, надо их пригревать, даже если спят они на заднем сиденье ночного автобуса, сложив крылья у ног. Ольга Аросева уверяет, что ей по жизни всегда помогала святая Ольга.

Марина Райкина

>> Возврат в раздел Рецензии на LevDurov.Ru.