ЗАПИСАННАЯ сорок лет назад пьеса Б. Брехта "Что тот солдат, что этот" оказалась пророческой. В 1925 году будущие правители гитлеровской Германии еще были обыкновенной шпаной, затевавшей драки в баварских пивных, немецкие обыватели еще спокойно брели в свои лавки и конторы, и, кажется, ничто не предвещало концлагерей, погромов, разгула мракобесия. А поэт и драматург Б.Брехт, тогда еще молодой и совсем безвестный, уже громко говорил этим умиротворенным обывателям:

— Берегитесь! Человека, который не умеет сказать «нет», легко изнасиловать, исказить, вывернуть наизнанну! Самого доброго, миролюбивого, близорукого, благодушного мещанина можно «перемонтировать», как автомобиль, —- и он станет, безжалостным, холодным убийцей.

Брехт рассказал со сцены смешную и жуткую притчу об индийском грузчике Гели Гэе, который пошел на базар купить рыбу к завтраку и случайно оказался обманным путем втянутым в пулеметное отделение британской армии. Мирный, милый, славный Гели Гэй не умел сказать «нет!» — и вот он на наших глазах превращается в зверя: «человек — боевая машина» называют теперь беспощадного воина, без зазрения совести убивающего всех на своём пути. Так и возник германский фашизм, подчинивший своему влиянию сотни тысяч благодушных гели гэев. Эти-то гели гэи убивали, грабили, они-то и сжигали детей. Каждый из них тоже мог, с удивлением пожав плечами, сказать: «Странное дело! Я вышел рано утром купить маленькую рыбку, а к вечеру я уже был обладателем здоровенного слона. Как же это случилось?»

Теперь этих гели гэев ловят и судят. Они ловчат и оправдываются: «Как же это могло случиться? Я же. просто вышел купить маленькую рыбку... И вдруг...»

Спектакль Московского театра имени Ленинского комсомола, впервые знакомящий советских зрителей с пьесой Брехта, потому и актуален, что он отвечает на эти самооправдания убийц, предателей, насильников: «Ты вышел, купить рыбку к завтраку, но уже к вечеру ты был «перемонтирован», потому что не умел сказать «нет!» Непротивление злу есть участие в зле. Люди, учитесь говорить «нет!» -а иначе вы со всей своей интеллигентской мягкостью можете стать не только пособниками злодеев, но и злодеями».

Разве не важно напомнить об этом сегодня, когда в ФРГ пытаются дать отпущение грехов всем гели гэям гитлеровского режима? Сегодня, когда миллионы америнансних обывателей спокойно бредут в свои лавки и конторы, не думая о самолётах, бомбящих вьетнамские города? Утром они покупают на базаре рыбку, — к вечеру они могут стать «боевыми машинами», если их «перемонтируют».

Режиссер М. Туманишвили прочитал старую пьесу Брехта, пьесу двадцатых годов, глазами человека годов шестидесятых. Он вложил в нее свою гражданскую страсть и свое понимание современности. Его спектакль говорит зрителю о важнейших нравственных и политических вопросах наших дней — говорит без дидактической назойливости, умно и с неотразимым, хотя . и зловещим юмором. Условность притчи не становится игрой в пустую театральность, а подлинная театральность не оборачивается навязчивым щегольством, развлекающим публику смешными перестановками или балаганными затрещинами (к сожалению, иногда так бывает с брехтовскими спектаклями в наших театрах).

Артист Л. Дуров (Гели Гэй) подкупающе обаятелен, пока он ни в чем не повинный обыватель, и тем он страшнее, когда «перемонтировка» его закончена, и он уже не портовый грузчик, а Джерайя Джип, солдат пулеметной роты, свирепое и кровожадное чудище. Л. Дуров играет по-брехтовски, все время сохраняя дистанцию между собой и своим персонажем (за исключением, пожалуй, эпизода надгробной речи, где драматизм игры становится чрезмерным и почти исчезает столь необходимая Брехту ирония), уничтожая всякую дистанцию между сценой и зрительным залом. Великолепно играет и А. Дмитриева (вдова Бегбик), которая, ничуть не перевоплощаясь, не теряя себя, умеет и подняться до высокой патетики, и опуститься до вульгарности. Очень хороши, очень убедительны артисты, играющие солдат пулеметной роты (Л. Каневсний, А. Ширвиндт, Д. Гошез, Г. Сайфулин) и их сержанта Кровавого Пятерика (А. Адоскин), чья сентиментальная вкрадчивость неожиданно сочетается с тиранической свирепостью. Вообще на сцене — при всей условности спектакля — кипит живая жизнь со страстями, юмором и трагизмом.

 Только зачем же режиссер испортил свой отличный спектакль несколькими дешёвыми «находками», приписанными Брехту? Неужели из недоверия к способности зрителя быть проницательным и талантливым? Зачем на сцене мечутся четыре девушки, которые, как сказано в программе, «ведут спектакль»? Их беготня, вопли и выстрелы мешают действию, нарушают художественную целостность зрелища. От этого страдает пьеса Брехта, которая, кстати сказать, превосходно звучит по-русски в переводе Л. Копелева (проза) и Д.Самойлова(стихи)

ГОСТИ из Москвы создали нужный, яркий, выразительный и современный спектакль. Если его освободить от некоторых плодов иногда уж чрезмерно темпераментной режиссерской фантазии (что совсем не трудно!), от этого выиграют й театр, и зритель.