До конца экспедиции в Белозерске оставались считаные дни, когда начали снимать самый сложный эпизод картины — таран грузовиком «Волги», где сидели убийцы Егора. Сцена снималась с потом и кровью, что называется на пределе человеческих возможностей. Всю техническую часть его взял на себя каскадер Корзун. В течение нескольких дней он усиленно тренировался на грузовике, отрабатывая предстоящую сцену. Слушая по вечерам визг его тормозов, киношники умилялись: ну, теперь-то Голливуд умоется слезами. Не умылся.

Эпизод задумывался следующим образом: на узкой насыпи причала должно было стоять такси, на середине реки — паром с людьми, которые становились невольными свидетелями тарана. Самосвал должен был на бешеной скорости врезаться в багажник «Волги» и вместе с ней свалиться в реку. Обе машины должны были пойти ко дну, и в живых оставался только один герой фильма — мститель за Егора Петр Байкалов, который, вынырнув из воды, взбирался на крышу, торчавшего из воды самосвала. Способ съемки был выбран такой: на пароме, находящемся в пятнадцати метрах от причала, был закреплен операторский кран. Камера сверху должна была зафиксировать появление самосвала и, по мере его приближения к «Волге», снижаться, укрупнив удар. После того как такси упадет в воду, камере предстояло взмыть вверх и там застыть, чтобы оттуда показать погружение тонущей машины в воду со всеми причитающимися нрибамбасами: пузырями и нефтяным пятном на воде.

Поскольку об этой съемке еще задолго до ее начала были наслышаны жители всех окрестных мест, народу на пристани в назначенный день собралась тьма-тьмущая. Киношники пригнали два катера со спасателями, а от студии надзирать за происходящим приехал заместитель начальника по техбезопасности «Мосфильма». Три десятка статистов погрузили на паром и вывезли на середину реки. Корзун сел за руль и весь обратился во внимание: сигналом к старту должна была стать сигнальная ракета. Еще минута — и сигнал дан. Самосвал рванул к пристани. Однако на самом подходе к такси Корзун резко сбавляет обороты и вместо того, чтобы на огромной скорости врезаться в багажник «Волги», клюет ее своим «передком» еле-еле. И обе машины, вместо того чтобы «со свистом» улететь в воду, скатываются в нее, даже не подняв на поверхности воды брызг. Эпизод провалился. Корзун требует второй дубль, обещая, что на этот раз «все будет как надо». Присутствующие здесь же шоферы предлагают ему свои услуги, дают какие-то советы, но он посылает их куда подальше: мол, не мешайте, сам справлюсь. Его бы устами... Пока он отгонял самосвал на линию старта, киношники подрихтовали такси, вновь засунули в салон манекены. Через пару минут в небо взвилась вторая ракета. Самосвал рванул с места, но в метрах десяти от «Волги» снова сбавил скорость и ударил такси еще слабее, чем в первый раз. Это была уже катастрофа, поскольку на съемку этого дубля был брошен последний запас цветной пленки. Корзун вылез из кабины как в воду опущенный. Единственное, что он смог сделать — в бессилии развел руками.

Вечером того же дня Шукшин позвонил директору студии Сизову и добился организации повторных съемок. Сизов только спросил: «Как же ты это снимешь, если твой каскадер дважды это сделать не сумел?» Шукшин ответил, что возьмет другого, половчее. Говоря это, он еще толком и не знал, где же он раздобудет этого чудо-мастера. Удача снова пришла неожиданно. В съемочной группе объявился таксист из Череповца, который некогда был гонщиком-любителем. Он предложил идею: снимать эпизод со снятой дверью в кабине самосвала со стороны водителя, чтобы выпрыгнуть из кабины до удара в такси на мешки с соломой, положенные у насыпи. Скорость до удара должна была быть 40 километров, руль перед прыжком надо было закрепить специальной скобой. Сделали все, как предложил бывший таксист. О том, что из этого вышло, рассказывает А. Заболоцкий:

«И вот камеры на точках. День отличный. Ракета. Камера пошла. Летит машина, чую по пылище за ней и панораме -скорость большая. Радуюсь. Вижу, выпал водитель (это вырежется)... А дальше — самосвал стремительно начинает цеплять ограничительные бетонные столбики и, не дойдя до такси, подпрыгнув вверх, падает в воду рядом с паромом, обдав всех водой. Камеру залило. Крики ужаса. И вдруг — тишина. Стекающая вода — с аппаратуры, людей, парома... Такси с муляжами на месте. Самосвал чуть виден из воды. Уже несут к «Скорой помощи» трюкача, ноги поломал. Гнал, чтобы оправдать доверие, на 80 километров; проскочил мешки, прыгал уже на насыпь. Голова цела — слава богу, заставили перед съемкой каску надеть...

Разошлись люди... Зрелища опять не получилось. Сняли мы, по горячему, Лешу Ванина (исполнитель роли брата), выныривающего из кабины затонувшего самосвала, и это был самый убедительный кадр из всего материала катастрофы.

В суетной горячке работы Шукшин и все мы прикидывали возможности монтажа сцены и только после возвращения в гостиницу постепенно осознали весь ужас, который ожидал нас, не попадись на пути самосвала бетонные ограничительные столбики. Скорости самосвала хватило бы бросить такси к нам на паром и изувечить находящихся там людей. Провидение спасло нас от чудовищной катастрофы. Шок от неудавшейся и так затянувшейся съемки сделал наш отъезд из Белозерска похожим на бегство. Мы не сняли намеченные пейзажи, детали. Настроение было несъёмочное...»