На главную


“Perpetuum mobile” или портрет Л. Дурова в интерьере нашей жизни. Масло. Елей

Владимир КачанТот, кто сказал, что вечный двигатель невозможен, - не знаком или плохо знаком, или вовсе не знаком с артистом Львом Дуровым. Я сознательно не употребляю здесь его титулов и зва-ний по двум причинам. Первая - это то, что он для меня, как ни странно, просто Левка, при-чем чуть ли не со второй недели знакомства, и разница в возрасте и положении тогда этому ничуть не помешала. А знаю я его давно, 17 лет. Вторая причина - это то, что звания у нас раньше шли по восходящей: т.е. Заслуженный артист РСФСР, затем Народный артист - того же образования, затем Народный СССР, и он все эти этапы честно прошёл. Потом эти звания поехали наоборот - по нисходящей: те кто были Народными СССР, опять стали Народными России, и хотя некоторые титулованные артисты и требуют, чтобы их представляли не ина-че, как Народными артистами СССР - это уже скорее похоже на акт политический, нежели тщеславный, т.е. они этим тихо, но твердо протестуют против развала СССР. Дурову же это - просто по барабану. Это свойство характера, вернее, одна из самых обаятельных черт его ха-рактера. Груз его регалий на него, мягко говоря, не давит. Редко, ко называет его Лев Константинович, (я там был не исключением), разве что его студенты, да и те через месяц норо-вят перейти на “ты”. Да, впрочем, и трудно, вечному двигателю, - согласитесь, - ходить плавно и величаво и называть себя медленно и долго - Лев Константинович, - Левка, да и все тут. Это вовсе не унижает его, я бы сказал больше - это ему идет. Он мобилен и легок и не трясет жировыми складками своих вкладов в русскую культуру - у него этого целлюлита во-обще нет, это ему помешает двигаться, поэтому он это просто выкинул, как выкидывает все, что мешает ему двигаться. А как же быть вечному двигателю! Поэтому, заканчивая про нис-ходящие движения, скажу: он достиг сегодня звания высочайшего - просто артист. Сегодня вполне достаточно в любом концерте объявить - Лев Дуров, без всяких званий, - услышите, что будет. Это уже элита, спецназ актерской армии. Имя - и только. А если серьезно, то Дурову сейчас при нарушении каких-нибудь правил уличного движения стоит только высунуть голову из машины, как постовой начинает улыбаться и все заранее прощать - за автограф или контрамарку в театр. Причем, это не просто дань популярности, - это еще и уважение, и (странный сплав, не правда ли?) - полный разрыв дистанции - какие там звания или там зна-комства накоротке с самыми влиятельными людьми страны - что вы! - Он прост и весел и гаишники отвечают ему тем же. Кстати, дуровское автомобилевождение - безусловное след-ствие его темперамента и заслуживает отдельного рассказа. Если кто-то заводится с пол-оборота и уже считается темпераментным, то Дуров - с намека наоборот. Вот так он и ездит. Человек, сидящий рядом с водительским креслом Дурова может всю дорогу впечатлениями не делиться, но в конце поездки он будет чувствовать себя каскадером, которому в этот раз здорово повезло. Адреналин сопровождает Дурова. Им, вечным двигателям, без него никак. Поэтому на машине своей он периодически стукается, а через месяц эксплуатации она ста-новится похожей на грязную мыльницу, в которую ненароком попала авиабомба. У него их не крадут. Потому что - а на фига такое красть?.. Его машина выглядит, как вызов общест-венному мнению, как старые линялые джинсы на вручении отечественной кинопремии “Ника”, где все вокруг в смокингах и “кисах”. Однако Дуров, как никто другой, в джинсах на “Нике” смотрелся бы, они бы ему пошли, как идет ему и его машина. Он часто ставит ее в неположенном месте и, поскольку она не может не оскорблять глаза работникам ГАИ, - ос-тавляет им на ветровом стекле записку шуточного содержания, подписывается “Лев Дуров”, возвращается, видит там же оставленную ему от ГАИ записку, тоже с попыткой пошутить. Так и переписываются с ГАИ - через ветровое стекло. Был у меня юбилей с бенефисом в мо-ем театре “Школа современной пьесы”. Сначала мы быстренько, без антракта сыграли спек-такль “А чой-то ты во фраке?”, потом был антракт, потом меня с семьей посадили в ложу и начался толи концерт, то ли капустник, а я, как юбиляр и зритель, этому внимал. Надо сказать, с удовольствием, т.к. там выступали и Арканов, и Горин, и Кикабидзе, и Шифрин, и Задорнов, и Шендерович, и Дима Харатьян, и Марк Розовский, и Юрий Ряшенцев, в общем, сильный был концерт. Но первым вышел Лев Дуров с моим бессменным соавтором по капу-стникам в театре на Малой Бронной - Герой Мартынюком. И Дуров начал: “Тут, - говорит, - за кулисами стоит куча насильно пригнанных друзей (ему свойственно всякий раз снижать пафос происходящего, он это называет словом “опустяшить”. Он имеет на это полное право, т.к. этот прием чаще всего употребляет по отношению к себе) - Так вот, - говорит, - наш театр (на Малой Бронной) всегда славился двумя вещами - во-первых, продолжительностью спектаклей (тут он повесил ненавязчивую паузу, словно подыскивая слова и давая залу воз-можность вспомнить, что “Идиот” идет три вечера подряд. Пауза была грамотная, что и го-ворить, в конце ее в зале стал нарастать хохот, на который Дуров и внимания-то не обратил) и во-вторых - обилием литераторов и поэтов. Два лучших - перед вами”. Все говорилось очень серьезно и даже, якобы, с волнением литератора, который сейчас впервые обнародует новое произведение. Он объявил Геру, который прочел свой стишок, Гера тоже объявил: “Поэт - Лев Дуров”, и вроде бы трепеща, Дуров прочел следующее лирическое четверости-шие: “Холодная весна, ну так и что ж. Не горбись, как старик, а прыгай, как мальчишка. И не забудь, конечно про любовь. У Качана есть тоже кочерыжка”. Ключевое слово “кочерыжка” Дуров произнес про себя, грустно и слегка стесняясь. Хохот был страшный, хотя, если бы все это произнес кто-нибудь другой, - не вышло бы. Рифма “что ж” - “любовь” вызывает у меня некоторое сомнение, так безнаказанно рифмовать мог только Дуров, да и реприза про кочерыжку тоже носила несколько, как бы вам сказать, гривуазный характер, но, повторяю, то, как он это делает, - компенсирует все. Впрочем, я тут занимаюсь совсем глупым делом: пытаюсь на бумаге описать актерские финты Дурова, нельзя этого делать - идите в театр и посмотрите сами.

Про кочерыжку, это что! Тут на недавнем таком же юбилее-бенефисе Филозова, посреди хо-ра дифирамбов и при интеллигентном зале Дуров вышел к микрофону и рассказал историю о том, как в его молодости все мужское население Москвы носило велюровые шляпы. И он, наконец, тоже решил себе такую купить. И вот с женой Ирой (или тогда еще невестой) он зашел в магазин в проезде Художественного театра и стал примерять эти шляпы, причем делал упор на зеленые, самые модные. Когда он в очередной зеленой шляпе вертелся перед зеркалом, Ира задумчиво произнесла: “Левочка, знаешь, что ты мне напоминаешь сейчас?..” “Что?”, - насторожился Дуров. “Говно под лопухом”< - последовал ответ, и с тех пор Дуров к шляпам не подходил, он их избегал. Если бы вы слышали, как радовалась интеллигенция а зале. А я стоял рядом и в ужасе думал: а при чем тут юбилей Филозова, как же он вывернет-ся?.. Вывернулся! Он сказал: “Я поздравляю тебя, Алик, не только с юбилеем, но и с тем, что про тебя никто такого сказать не может”.

Это его “опустяшивание”, временами эпатаж - конечно же родом из Лефортова, из его почти блатного детства. Когда он про это детство рассказывает, я начинаю понимать, что все слу-чилось вопреки. Биография сделала какой-то странный зигзаг и, вместо того, чтобы стать ли-дером Лефортовской братвы (у всех нормальных блатных по одной кличке, у Дурова было целых три - Швейк, Седой и Артист, естественно одной ему было мало!), вместо того, чтобы иметь за плечами минимум три ходки, а на ноге - татуировку типа “750 дней без женской ласки”, - вместо всего этого он, поменяв положение пахана на авторитет просто папы девоч-ки Кати, стал любимцем миллионов зрителей и порядочным семьянином. Я мало видел людей, которые бы так, как он, обожали дом, жену, детей, потом внуков. Он им предан. Он говорит, что любовь - это забота, это обязанность, работа, если хотите. Дуровский клан, за которым я с удовольствием наблюдаю, - это такой монолит, по сравнению с которым любой сицилийский клан выглядит столь же прочным, как куча дохлых медуз, выброшенных на бе-рег вчера при температуре +40.

Однако, привнесенное из детства озорство и даже хулиганство - всегда при нем. Один из лю-бимых спектаклей в моей жизни - “А все-таки она вертится”, который поставил Дуров. А я там играл директора школы. Там приглашенные ребята из детдома в прологе играли в фут-бол. Минут 10. А среди них шустро крутился Народный артист СССР, который совершенно очевидно забывал, что в зале давно сидят зрители и был поглощен только мячом (это объяс-нимо, потому что он в юности очень увлекался футболом, и тогдашними футбольными успе-хами дорожит чуть ли не больше, чем, допустим, ролью в фильме “Не бойся, я с тобой”). Удовольствие получал и он, и зрители, видевшие Дурова в этом качестве. А несколько ранее, когда меня только пригласили в театр на Малой Бронной, и я стал для знакомства смотреть их спектакли, - первым делом пришел, естественно, на классический Эфрософский спектакль “Женитьба”. С женой пришел, все как полагается, чтоб все как у людей... Мы чинно уселись в 3-й ряд. Спектакль был в самом разгаре, когда, еще лично не очень знакомый, но очень по-читаемый мною артист Дуров ославил меня на весь зал. Когда там речь зашла о фамилии Яичница, Дуров, игравший, как известно, Жевакина, говорит: “Однако, престранные фами-лии иногда бывают (перечисляет) такая-то, такая-то, и в конце - Качан, например.” И в упор посмотрел в 3-й ряд. Гоголь этого текста не писал. А мне чуть дурно не стало (невольный каламбур, прошу прощения), но позднее я понял, что Дурова без этого - просто нет: где есть малейшая возможность пошалить и похулиганить, Дуров тут как тут. Розыгрыш - его стихия. Он как-то на улице встретил артиста Бориса Химичева и полчаса ему очень серьезно объяс-нял, что затеял издание нового журнала о кино и театре и просил Химичева войти в редкол-легию. Он объяснял концепцию нового журнала, описывал обложку, называл авторов, кото-рые уже согласились. И, наконец, когда Химичев уже был готов, только не знал, как задать решающий вопрос - сколько будут платить, и задал пока другой вопрос: “А как будет назы-ваться журнал?” - Дуров небрежно ответил: “Звезды и пё...ды”. Борис потом сетовал, что би-тый час позволял себя так дурачить.

 Он всегда говорит, что маленький человек - это победитель. Должно быть, это справедливо, ибо как-то нужно компенсировать то, чего недодала природа. Чем можно победить красивых и высоких? Только талантом и умением работать. И еще - совершать поступки, которые, соб-ственно, и отличают мужчину от не совсем мужчины. Ну кто еще, скажите, едва выкараб-кавшись из тяжелейшего инсульта, через месяц поедет на съемки, потому что группа, видите ли, простаивает без него? А еще, месяцем позже, уже опять будет играть рискованную для себя роль Санчо, чтобы театр больше не отменял спектакли - да почти никто, большинство себя побережет. А первые недели болезни даже лежит, дергаясь. Поминутно пытается вско-чить и чего-то изобразить, чем создает домашним дополнительные хлопоты и заставляет тренировать бдительность. Вечные двигатель - чего там... “Ума-то нету”, как говорит его то-варищ по фильму Михаил Евдокимов.

Если бы мне предложили определить его амплуа, я бы ради Дурова изобрел что-то новень-кое, я был сказал, что он - драматический клоун. То есть, он сочетает в себе качества белого и рыжего клоуна. Счастливцева и Несчастливцева. Смешной, злой, вредный, всегда победи-тель - с одной стороны. И смешной (казалось бы!), однако вызывающий жалость и сострада-ние - с другой. Вот как его Жевакин в той же “Женитьбе”. У вас отчего-то сжимается сердце, когда он в этой смешной ситуации говорит эти смешные слова. Он может быть и тем, и тем. Но - клоуном. И в этом ничего низкого, наоборот, - это высший пилотаж в актерской профес-сии - не стесняться быть клоуном и одинаково сильно владеть и трагическим, и комическим. Это только не очень далекие люди, которых распирает от собственной значимости, говорят это слово с оттенком пренебрежения, например: “А что тут делает этот клоун?” Нет, клоун - это очень хорошо! Вот Феллини, например, чрезвычайно уважал клоунов. Он говорил: “За-ставлять людей смеяться мне казалось всегда самым привилегированным из всех призваний, почти как призвание святого.” И почти во всех его фильмах есть клоуны. Пару лет назад в санатории “Актер” в Сочи (там, к слову, фантазию особенно не напрягают, там и санаторий “Актер” и ресторан на территории - “Актер” и все прочее - “Актер”) - в сто-ловой я увидел меню, в котором было одно блюдо с названием: “Котлета рубленая “Актер”. Это уже не блюдо, это участь. И это впрямую относится к актеру Дурову. Рубленая, пере-рубленая эта котлета. Это участь, это доля, это, некоторые говорят, - диагноз. Но это - и сча-стье, которое посещает иногда в этой профессии. Бывают в ней, знаете ли, минуты, нет, даже секунды, когда ты вместе с твоим уже залом поднимаешься над злобой дня, и у вас у всех становятся одинаковые глаза. Как вы становитесь добры, умны и великодушны, как вы бла-городны сейчас! И вот тот молодой человек в 5-м ряду пойдет сегодня и вдруг напишет письмо маме, которой не писал полгода; кто-то именно сегодня не повысит голос на жену или сына (ну, не захочет от чего-то!), ты что-то сделал сегодня на сцене такое, что его оста-новит. Вот ради этих мгновений, наверное, мы и живем в этой профессии. Дурову они удава-лись чаще других, поэтому он и счастливый человек.

География его звания (Народный артист СССР) формально сузилась до размеров России, а фактически - расширилась. Потому что он по-прежнему народный артист и Украины, и Белоруссии, и Казахстана, и Прибалтики, и Израиля, и США, и всех других стран, где любят и помнят артиста Дурова, драматического клоуна, хулигана, анекдотчика, своего в доску мужика для всех слоев населения, а потому - абсолютно народного артиста. Иногда, право, хо-чется сказать комплименты прямо в лицо, а то мы вечно делаем это за гробовой доской. Скорбно бубним: “От нас ушел замечательный артист.” Нет, слава Богу можно сказать: “Среди нас живет замечательный артист.” Будьте к нему повнимательнее, чаще говорите ему, что вы его любите, ничего , ничего, не стесняйтесь, это прижизненно согревает сердце адресату ваших похвал.

Когда ему было 50, он притащил в театр свой большущий портрет, написанный кем-то в стиле портретной живописи XIX века. Там Дуров в позе графа Нессельроде (на его портретах) сидел и пристально в нас вглядывался. Мы выставили, по предложению Дурова, этот портрет перед входом в зрительный зал и, чтобы опустяшить (опять же!) помпезность позы и содер-жания - поместили внизу табличку с надписью: “Неизвестный художник XIX века. Портрет Дурова, Масло. 3р.60к. - 1 кг.” А поэт Юрий Ряшенцев и я сочинили романс, в конце которо-го было пожелание “чтоб на вопрос: ну как делишки, Лева, ты б никогда не смог сказать... что плохо.

” Вот, думаю я, всем не хватает счастья. Кому больше, кому меньше, кто считает, что у него вообще счастья нет. А многие даже и не знают, что это такое и принимают за счастье “чувст-во глубокого удовлетворения” (по Брежневу). Но, может быть, его и не должно быть много? Семья, любимое дело и наконец это великое умение - заставлять людей смеяться... И быть среди них своим, близким... Может, больше и не надо ничего?.. Нет! Нехорошо! Одиноко как-то быть единственным вечным двигателем. Продолжим эту нехитрую метафору и доба-вим: вечным двигателем внутреннего сгорания, потому что так, как палит себя Дуров, - ни-кто не умеет. Да и конструктор этого вечного двигателя тоже один, изобрел самого себя в одном экземпляре... Хотя, правда, вот еще внук Ваня подрастает. Подает надежды. Так что посмотрим... Посмотрим..

В. Качан
 

Самые популярные материалы на сайте:


На главную

Поиск по сайту
Подписка на новости >>
Предисловие
Приветствие Льва Дурова
От администрации сайта
Новости
Анонсы на текущий месяц
Форум
Интересные ссылки
И это все о нем
Биография
Льву Дурову - 80!!!
Фотоальбом
Интервью в прессе, на ТВ
Статьи в прессе
Друзья
Школа-студия МХАТ. Ученики.
Театр
О театре на Малой Бронной
Роли
Постановки
Рецензии
Текущий репертуар
Где купить билеты
Кино, ТВ, радио
Фильмография
Роли в кино и на ТВ
Телеспектакли
Голос Дурова
Рецензии
Актёрские байки. Книги.
Байки Дурова
Книги Л.К.Дурова