Заслуженный артист РСФСР Лев Константинович Дуров, человек много снимавшийся в кино, сыграл около ста ролей и зрители хорошо его запмнили в фильмах "Девять дней одного года","Високосный год", "Калина красная", "Последний день зимы" и многих других. Мы привыкли считать его мастером эпизода, но это не совсем точное определение. Главных ролей у него действительно было немного, но и эпизодических не больше. В основном ему приходилось играть роли так называемого второго плана. Он с малой игровой площади, снимает богатый урожай, а для этого требуется высокий артистизм. К тому же Дуров имеет интересный режиссёрский опыт в театре и на телевидении.
- Лев Константинович, давайте без лишней дипломатии поставим вопрос прямо: в каких отношениях вы как актёр находитесь с кинорежиссёрами?
- Прежде всего я- актёр театральный. И с кино вообще у меня доволно сложные отношения. А вы с таким вопросом. Трудный вопрос.
Как это ни парадоксально, я люблю работать с начинающими режиссерами — с талантливыми, конечно. С огромным удовольствием вспоминаю свою работу з дипломных фильмах Никиты Михалкова. Георгия Данелня. Недавно снялся в фильме дипломника ВГИКа Юрия Николаенко по рассказам Василия Шукшина.
Тут меня могут заподозрить: опытный актер, дескать, чувствует себя хозяином положения рядом с молодым режиссером. Но дело совсем не в этом. Просто у молодого режиссера, как правило, нет наработанных штампов, он чужд ремесленничеству —драгоценное свойство молодости, которое с годами иногда, увы. исчезает.
— Печальная изнанка опыта,,. Но нередко ведь с ним приходит мудрость, понимание художником опасности «удобногои ремесленничества,
— В свое время меня пригласила попробоваться на роль Павла в фильме "Прошание с Матерой" Лариса Шепитько. Как я узнал потом, ассистент режиссера искал похожего на меня актера, так сказать. Дурова, но не Дурова. И вот после долгих поисков нашли. Наверное, потому, что внешне я действительно похож на себя.
Начались пробы. К играл большие актерские куски. И чувствовал, что все режиссеру кажется не так. Я просто измучился. Наконец рассердился: "Скажите прямо —да или нет*. А режиссер все уходит от ответа. Потом сказала: Да все ясно, вы будете играть эту роль. Но мы с вами должны убежать от Дурова . Обиделся: - Куда это еще я должен убежать" Вы же говорите, что я зам как актер нравлюсь.И тут она сформулировала: 3. вамп тянется кинематографический шлейф, к которому зрители привыкли .
— Наверное, не очень приятно такое услышать.
— А ведь Лариса Ефимовна была глубоко права. Она боялась не просто повтора Это был очень тонкий человек. Ей казалось, что у меня образовалась некая оболочка мастерства . Вы знаете, есть такая категория— актер-верняк . Многоопытный профессионал, все сумеет, "борозды не испортит". Такого пригласишь и точно знаешь — хорошо сделает роль. Но откровения не будет..Вот чего боялась Шепитъко. И очень боюсь я. С профессионализмом иногда связаны и некоторые накладные расходы. А ведь подобных верняков достаточно среди популярных артистов.
— Да, Ларису Шепитько «верняк» не интересовал. Возьмите ее последний фильм «Восхождение». Какие прекрасные актерские открытия! Она и актерам открыла их же самих. С гибелью Ларисы Ефимовны кинематограф потерял талантливейшего художника.
— Съемки Прощания с Матерой продолжил Элем Климов, который был верным другом, единомышленником и мужем Ларисы Шепитько. Стиль Климова исключает актерский наигрыш. В этом фильме я должен быть прост, как картошка. Что, непонятное сравнение? Ну, вот лежит на столе картошка, и она не выдает себя за сладкий, шикарный ананас Она то. что она есть. Понимаете, я должен быть отсюда, из этой деревни Матеры, сыном этой женщины—Дарьи. Если я не такой, то ничего не получится. Я бью по лицу своего сына: он хотел бульдозером снести заветное дерево. Я его должен ударить, как отец сына. А не просто сыграть эпизод.
— Итак, главное — взаимопонимание актера и режиссера...
— Это начало всех начал. Видели телефильм Странные взрослые'9 Я гам сыграл человека, который забирает из детдома маленькую Джульетту По-моему, роль удалась. Но успех фильма, на мои взгляд, решила Рита—девочка, которая играла Джульетту. Такая достоверность! Рядом с ней невозможно было фальшивить. И это стало ясно уже на пробах. И вдруг из Ленинграда, со студии, сообщение: Худсовет Риту не утвердил. Я не капризуля, но туг отрезал: ... Если Рита играть не будет, я отказываюсь от роли . Вы можете сказать: в какое же положение ты поставил режиссера? Но режиссер Аян Шахмалпева как раз все поняла и сказала худсовету: -Кто берет ребенка из детдома —мы или Дуров: Она поняла, что уже есть два человека, почувствовавшие друг друга не только как исполнители ролей, но по-человечески. Это важный режиссерский дар —услышать актера, разглядеть в нем сокровенное, а не просто увидеть фотографию в студийной картотеке.
— Кстати, о картотеке, то есть о выборе. Не так-то просто, наверное, актеру и режиссеру найти друг друга?
— О. тут такие невидимые миру слезы. Режиссёр-то зытграет. а ты только ждешь. Выбор нынче богатый, легко затеряться и не обрести ту свою заветную роль. Остается только надеяться, что кто-то из режиссеров рискнет с тобой на эксперимент.
— Лев Константинович, вы уж простите, но, возможно, режиссеры и не видят в вас данных для эксперимента? Собственно, что вам дает право претендовать на это?
— А я и не претендую. Просто хочется рискнуть, чувствую в себе кинематографический опыт, с которым мог бы пойти на трудный эксперимент, неизбежно связанный с определенным риском. А на него не все режиссеры решаются.
К тому же для подлинного успеха мало поверить актеру. Нужна еще взаимная любовь режиссера и актера. Никита Михалков, к примеру, создал как бы постоянную труппу. Тут еще ведь какой парадокс. Казалось бы, актеры волей-неволей начнут повторяться. Но в том-то и дело, что режиссер очень точно знает каждого из них со всеми особенностями их дарования, тонко чувствует, что надо сейчас подчеркнуть, что смягчить. И тут уж однообразия не будет. Дело в том, чтобы создать актерам подходящую обстановку для утоления жажды работы. Как это важно! Никогда не забуду того счастья, которое я испытал, работая с Михаилом Ильичом Роммом. Редко я встречал человека, которому так был бы дорог другой человек. Безграничная творческая деликатность, какая-то круглосуточная заинтересованность. После пробы на "Девять дней одного года", он мне сказал: "Идёмте,мы сейчас будем смотреть готовые куски". Потом зажёгся свет, а у меня на глазах слёзы. Он спросил:"Ну как?"-"По-моему это прекрасно!"- "Значит мы делаем что-то дельное" Понимаете? То что я сказал, и то что он сказал не было кулуарной вежливостью. Ему было важно мнение будущего участника фильма. Хотя он - большой мастер, а я перед ним мальчишка.
И еще одно: на съемочной площадке у Михаила Ильича царила, так сказать интеллигентно-демократическая атмосфера. Сейчас вздорность актёра становится чуть ли не шиком. На площадке у Ромма резкость и некорректность выглядели бы как некстати рассказанный пошлый анекдот. Это было исключено.
— Итак, мы делаем с вами вь что режиссер — главная фигура кино?
— Конечно.
— Без всяких оговорок?
— Вы. видимо, хотите вступиться за актера. Разумеется, актер не должен быть марионеткой. Настоящий актёр имеющий на то право. Он всегда, в определенном смысле сорежиссер воплощаемой роли. Но только в определённом смысле. Ибо режиссёр-постановщик —главная фигура в кино.
