Официальный сайт Льва Дурова > Интервью в прессе, на ТВ

ПАМЯТИ МИХАИЛА ЕВДОКИМОВА

Памяти Михаила Евдокимова

К. ЛАРИНА – Вот кто бы знал, что программу "Дифирамб" мы будем посвящать памяти этого человека, он не будет сидеть напротив нас в качестве гостя и героя. Мне посчастливилось, я с ним встречалась в эфире. Это было достаточно давно, я уже сегодня говорила. Никаких даже мыслей не возникало по поводу губернаторства. Мы встречались тогда с замечательным актером, ведущим телевизионной программы "С легким паром" и просто классным человеком, мужчиной настоящим – Михаилом Евдокимовым. Это была замечательная встреча. Я вчера почитала на нашем сайте, вспомнила это интервью. У меня какое-то ощущение света осталось от этого человека, света, юмора и какой-то порядочности настоящей русской мужской. В студии Клара Новикова. Добрый день. И Лев Константинович Дуров. Здравствуйте. Мы здесь, для того чтобы вспомнить Михаила Евдокимова, который по такой то ли нелепой случайности, то ли по трагическому стечению обстоятельств, то ли не исключаем, что из злого умысла, никто еще пока ничего не знает, погиб 7 августа, это произошло неделю назад. Как раз я тоже вела эфир, это было воскресенье и во время передачи "Говорим по-русски" нам принесли это сообщение. Первое сообщение действительно как обухом по голове, настолько это было неожиданно. И все это время пока я смотрела, и в репортажах как проходило прощание с Михаилом Сергеевичем, во-первых, меня потрясло такое огромное количество людей. Это просто поразительно. Ведь людей не обманешь, все, что угодно можно говорить. Но это самое главное. Это такое количество людей, которые пришли проститься и как они вспоминали об этом человеке. И потом, конечно же, не покидает ощущение какой-то чудовищной несправедливости. Вот не должно было быть так. Не должно. Хотя с другой стороны, когда начинаешь вспоминать о его политическом пути, сколько было моментов на грани, я уверена, что ему угрожали. Такого быть не может, чтобы не угрожали при такой ситуации. Давайте, я потом почитаю все, что приходило на пейджер, здесь масса слов скорби и соболезнований от наших слушателей, которые, конечно ужасно жалеют об этой утрате. Прежде всего, о человеческой утрате. Клара там была, Кларочка, может быть, вы расскажете нам о том, как люди воспринимают все это.

К. НОВИКОВА - Вы знаете, я узнала об этом в Ялте. Без пятнадцати десять позвонил телефон мобильный, и мне об этом сказали. Я только что Льву Константиновичу рассказывала, что я думала, что волосы дыбом это какая-то аллегория. А у меня действительно встали волосы дыбом. У меня вечером было выступление, я помчалась в парикмахерскую, чтобы они мне уложили, ничего не получилось. Они дыбом. Это действительно какая-то катастрофа. Не просто человеческая, а мне кажется…, я приехала в Москву и улетела туда. И в аэропорту все началось, когда я сказала, что я лечу в Барнаул, вот сочувствие людей, понимали, что я лечу туда по какому-то поводу, было что-то фантастическое. Подходили люди, говорили свои впечатления. И никто не говорил, что это случайное совпадение, смерть. Все говорили однозначно, что с Мишей свели счеты. В самолете потом уже когда мы прилетели туда, люди выражали какое-то свое сочувствие очень искренне. Его никто не называл Миша, там его называют Михаил Сергеевич. И это меня тоже потрясло, может быть в деревне принято называть по имени-отчеству. Но других так не называют. Даже его близкие друзья называли его Михаил Сергеевич. Когда мы приехали к тому месту, где это все произошло, меня потрясло, это было ранее утро, было огромное количество машин. Люди выходили из машин, подходили к этому месту, горы цветов, там уже стоял крест к этому времени. И я не понимаю, как это могло произойти там на таком перекрестке, где расходятся машины. Это случилось в воскресенье, траса свободная. Там вообще машин не так много. Как это могло произойти непонятно. И столько каких-то совпадений, мистики. Мне хотелось бы об этом сказать. Там одна березка, а Миша очень любил березы. Остальные тополя. Это произошло под березой. Береза так стоит, не задета, только немножко кора… Машина сложилась просто вдвое. Миша, как мне рассказывают те люди, которые просто… я целую ночь провела с его друзьями, мне рассказывал человек, который Мишу выносил, он сказал, что он подставил руку, и спас этим Галю, жену. И это уже понятно, что это было интуитивно, потому что там мало, что можно было соображать, что происходит. Количество народу, которое пришло, люди приходили по воде, по земле, прилетали по воздуху, количество народу это было как народное шествие. Причем я сейчас говорила, меня потрясло, в толпе шли люди на костылях, старики, которые может быть, уже не ходят. Вот они тюкали на этих туда, все это очень долго длилось, потому что его привозили к дому, к дому родителей и к школе. Это бесконечное было шествие. Пыль вздымалась. Люди шли, шли, с цветами торопились, плакали. И на землю бросали не просто цветы, а букеты. Вот под ногами были букеты цветов. Было много молодежи, причем знаете, скорбной такой. Молодежи, даже которая и не понимала, что произошло. Мальчики, девочки, они за руки держались и шли. И это было какое-то, вот там говорили народный губернатор и народный артист. Народный человек. Миша так хорошо знал эту всю жизнь внутри, он так их понимал этих людей. Ведь может быть этих стариков, которых он играл, их таких уже нет, это уже тоже некий образ. И таких нет людей. Там уже живут люди реальной жизнью, борются за эту жизнь. А Миша играл какое-то романтическое отношение к этим людям.

К. ЛАРИНА – Клар, а вы с ним общались уже в ту пору, когда он стал губернатором?

К. НОВИКОВА - Один раз. Когда я узнала о том, что у Миши возникли неприятности и подписаны какие-то бумаги о том, что просят его снять. Я позвонила. Мы родились рядом в декабре, и я всегда поздравляла его с днем рождения, который вначале у него, потом у меня. У него 6 декабря. И я в этом году не дозвонилась, у него ни один телефон не отвечал. Я даже не понимала почему. Где он. Ну, поняла, что Миша занят делами. А тут когда возникли проблемы с его губернаторством, я позвонила и спросила: Мишань, как ты. - Да нормально, сестра, все нормально. Да что ты, да ну что ты, это какие-то игры. Да ну что ты. Все будет нормально. Все хорошо. Мы очень недолго с ним поговорили. - Приезжай ко мне в Белокуриху, там отдохнешь. Он меня звал все время в Белокуриху, это действительно какое-то замечательное место. И все. Больше мы не разговаривали. И я его не слышала. Только узнавали, а что у Миши, а как у него. Ну, ничего поговорил, вроде бы все в порядке. Вроде бы оставили. Больше ничего, не говорили.

К. ЛАРИНА – Как-то даже оскорбительно слышать все эти аналогии со Шварценеггером, и все эти подколки всю иронию, связанные с его выборами.

К. НОВИКОВА - А вообще когда говорили артист, юморист.

К. ЛАРИНА – Это все на самом деле фигня, потому что вспомним, мы же все были свидетели этим выборам. Это все было всерьез. Он действительно каждый раз говорил всегда с гордостью, что да никого за мной нет. Я сам все это прошел. И давайте вспомним справедливости ради, что в ту пору даже и сам президент РФ, во всяком случае, так публично выборы сделал не в его сторону, он тогда назвал другого человека, которого он якобы поддерживает. Но вот люди сказали свое слово, и никакой административный ресурс не помог. А то, что он пошел по-настоящему и искренне, вот это да, по-другому не назовешь, в политику России, это я тоже могу быть этим свидетелем. Он не раз говорил об этом и здесь. В студии "Эхо Москвы". Вот среди реплик и телеграмм, которые пришли от наших слушателей по поводу сегодняшней нашей встречи, меня одна вещь поразила своей лаконичностью. Один слушатель написал очень просто, что он не был с ними одной крови. Мне кажется это очень точный момент.

К. НОВИКОВА - Миша в первую очередь был таким человеком, и все там говорил о том, Миша хотел, чтобы людям было хорошо. Он верил в это и он как бы преграждал путь в эту власть тех людей, которые могли разграбить, отнять, забрать.

К. ЛАРИНА – Что он такой наивный был человек?

К. НОВИКОВА - Он романтик. Он все-таки в первую очередь, наверное, был артистом. И так придумал себе, что так может быть. Он чистый человек, что он начнет с чистого листа и все будет хорошо. А всякие эти подковерные игры и игры в политику это все равно игры. Только жестокие.

Л. ДУРОВ – Но он-то их не знал.

К. НОВИКОВА - Конечно. У артистов свои игры. Тоже не всегда сами знаете…

Л. ДУРОВ – Красивые.

К. НОВИКОВА - Но артисты дети по сравнению с тем, что происходит, видимо в политике.

К. ЛАРИНА – Там уж цена жизнь.

К. НОВИКОВА - Да. Мне рассказывали его друзья, которые накануне ездили с ним в Горно-Алтайск, и был вечер уже, и они стояли на перевале за день буквально до этого. И Миша почему-то сказал: ребята, живите дружно. Он не сказал: давайте жить дружно. А живите дружно. И сказал это очень обречено, как мне рассказывали его друзья. Но может быть, уже сегодня все видится как-то иначе. И песня, которую он пел, звучит по-другому. Потому что "остановите Землю, я сойду" - уже звучит как-то все мистика. И вороны, которые вдруг вздымались и летели навстречу нашей машине и когда его из дома выносили, огромное количество ворон. Люди, живущие там, не помнят такого количества, черные огромные какие-то птицы, которые навстречу той машине, в которой я ехала, одна просто двинула в стойку рядом с зеркалом водителя и тут упала замертво. Огромные просто тучи ворон. Там поля, зерно, может быть от этого. Но откуда они взялись в этом Верх-Обском, откуда они там взялись. Все как-то мистически. Страшно. Вот вы сказали Хичкок, действительно такое ощущение. Все сошлось. Все свели в этот один узел.

К. ЛАРИНА – Я вчера зашла на сайт губернатора Алтайского края Михаила Евдокимова, просто вы зайдите, посмотрите, это конечно впечатляет. Залито красным как кровью вся страница главная. И на ней текст, вот Клара перед передачей рассказывала о листовке, которую там раздавали люди.

К. НОВИКОВА - Разбрасывали.

К. ЛАРИНА – Со своим ощущением от этой гибели. Так здесь тоже текст очень жесткий по отношению как я поняла к его оппонентам политическим в крае. И практически там прямые обвинения. Хотя никаких имен не называется. Но смысл этого текста, что вы этого добились, вы это сделали. Обращение не знаю к кому. Можно поставить, наверное, какие-то фамилии, людям, которые там живут им виднее, они больше об этом знают. Но все равно даже в этом я усматриваю некий мистический смысл. Потому что когда мы говорим "они" - мы не всегда подразумеваем и фамилии конкретные. Может быть это какая-то машина, которая сжирает человека, который туда не входит по каким-то причинам.

К. НОВИКОВА - В той листовке простите, которая была у меня, которую мне дали, там были фамилии. Я не стану их называть. Там было написано, видимо, стихи написала женщина. И они, конечно, это не стихи, а какой-то вопль и там было написано, насколько же надо было продаться, чтобы устроить такое. А еще к слову о мистике, когда уже простились с Мишей и мы пришли в его дом во дворе поминать и сели за стол. И первую чарку. И вдруг пошел ну такой дождь, огромными каплями стеной просто. Это было ровно минут 7. А потом было яркое тут же вслед за дождем яркое, яркое солнце. Все в один голос сказали, что Миша плачет. Мне показалось, что ничего он не плачет. Миша просто пришел, дал понять, что он здесь, он с нами, мне так казалось. Вот в этом все, стоял портрет Миши, вот капли падали мимо портрета, ни одна дождинка не упала на портрет. Как хотите, это принимайте. Мы все приняли это таким образом.

К. ЛАРИНА – Мы Клару должны будем отпустить. У нас сейчас будет перерыв на новости. Мы Клару Новикову отпустим, поскольку у нее работа сегодня, съемочный день. Но перед тем как Клару поблагодарить и отпустить, я хочу все-таки напомнить, что какая-то большая часть творческой жизни Михаила Евдокимова была связана с программой "Аншлаг" и вашей командой. Хотя понятно, что только ленивый не пинает ее. Есть, наверное, за что. Но мы сегодня об этом не говорим. У меня к вам предложение, которое я хочу в прямом эфире сказать, может быть, нас ваша руководительница художественная слышит Регина Дубовицкая. Было бы здорово, если бы программа "Аншлаг" сделала бы хорошую передачу памяти Михаила Евдокимова, потому что наверняка есть и записи уникальные…

К. НОВИКОВА - Очень много.

К. ЛАРИНА – …которые стоит повторить. Я даже помню, была какая-то передача, чуть ли ни туда вы ездили.

К. НОВИКОВА – Мы ездили, за неделю до того, как все произошло, она прошла в эфире повтор.

К. ЛАРИНА – Вот это было бы…

К. НОВИКОВА - У Регины очень много съемок и записей, она с трепетом относилась к Мише. И надо сказать, что Миша был ей благодарен. Можно по-разному все что угодно говорить, но я-то свидетель многому. Миша ей был благодарен.

К. ЛАРИНА – Он открыт был, собственно говоря, "Аншлагом".

К. НОВИКОВА - И Регина очень многое делала. И она любой Мишин новый монолог, рассказ она тут же его писала, она все время и Мишу дергала: делай, делай. Миша, давай учи, делай. Я сама этому свидетель. И собственно говоря "Аншлаг" Мишу и явил, и очень следили за ним, очень хотели… У него были свои отношения и претензии, у каждого из нас они есть, но то, что "Аншлаг" все-таки открывает артистов… Ну, пинают, и я слышу.

К. ЛАРИНА – Сейчас мы об этом не говорим.

К. НОВИКОВА - Я не хочу даже об этом говорить. Сегодня не то время. Я знаю, что Регина собирается сделать такую программу. У нас даже были назначены дни для съемок. И я знаю, что там тоже за столом возникла такая мысль, сделать, как есть Шукшинские чтения, сделать Евдокимовскую олимпиаду. За неделю до этого там прошла олимпиада, Миша каждое лето устраивал олимпиады спортивные.

Л. ДУРОВ – Футбольные.

К. НОВИКОВА - Хотя и сам играл в футбол и выращивал футбольную команду. Так вот, было такое предложение и я думаю, что оно было поддержано всеми, кто сидел за столом, а это были люди, которые могут просто дать возможность сделать эту передачу

К. ЛАРИНА – Клар, большое спасибо.

К. НОВИКОВА - Спасибо вам, что позвали.

К. ЛАРИНА – Я рада с вами встретиться, хотя получилось, что мы встречаемся по трагическому поводу. Я думаю, что мы обязательно с вами еще увидимся.

К. НОВИКОВА - Мне очень бы хотелось.

К. ЛАРИНА - И успеем поговорить обо всем. В том числе и каких-то моментах спорных. Я думаю, что это тоже будет полезно.

К. НОВИКОВА - Я думаю, давайте поговорим, это тоже очень важно. Я хотела бы тоже суметь развеять какие-то…

К. ЛАРИНА – Хорошо. Спасибо, я вам желаю удачи на сегодняшний день и завтра.

К. НОВИКОВА - Спасибо. Всего доброго.

Л. ДУРОВ – До свидания, Клара.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА – Итак, мы остались в студии со Львом Константиновичем Дуровым. У нас есть полчаса, чтобы поговорить о Михаиле Евдокимове. А вот такое неравнодушие его, я всегда понимала, что он не просто артист, артист это артист. Но при этом его всегда все волновало то, что происходит за окном. Он как-то ужасно по этому поводу переживал. Это всегда ему было свойственно?

Л. ДУРОВ - Я думаю, что да, потому что он сам оттуда. Такая банальная фраза из народа, да, деревенщики, но, тем не менее, люди оттуда они очень хорошо знают жизнь, знают ее во всех сложностях. И обычно у них душа болит. Всегда.

К. ЛАРИНА – Не всегда, Лев Константинович. Бывает, что оттуда как вырвутся и стараются забыть как страшный сон. Никогда к этому не возвращаться.

Л. ДУРОВ - Но мы же не про них. Вспомните лицо Василия Макаровича Шукшина, у него всегда ходили желваки, когда он видел несправедливость. И всегда у него были прищуренные глаза на эту жизнь. Вспомните. Миша, конечно, был удивительный человек, актер. И это же потеря еще огромная почему – это неповторимо. Как неповторим Высоцкий. Недавно я услышал, как какой-то певец пел его песни и был просто страшно расстроен. Думаю, ничего не сходится. Невозможно. Потому что сочетание смысла, голоса, и знаем Володино лицо, вот неповторимо. Также и Миша с его деревенскими рассказами.

К. ЛАРИНА – Кстати, Лев Константинович, как он Высоцкого прочувствовал, как он исполнял его песни.

Л. ДУРОВ - Да, и, тем не менее, сам считал, что кроме Высоцкого никто их не должен петь. И конечно он был открыватель этого жанра, никто этого не сделал и не повторит это. Потому что это лично его. Клара сказала, что шли старики даже на костылях. А это шли его герои. Поэтому они пошли. Потому что я думаю, они прекрасно понимали, что с одной стороны все его рассказики, новеллы они очень смешные. А с другой стороны они очень грустные. Потому что странная жизнь там тоже проглядывалась в этих рассказиках. Вроде и смешно, а в то же время судьба. Ничего не поделаешь. Поэтому конечно это колоссальная потеря. Я вообще ведь очень долго его уговаривал сыграть что-то в театре. И вы знаете, он испугался.

К. ЛАРИНА – А я помню, он об этом даже говорил. Что пьесу выбираем, Лев Константинович меня все уговаривает на сцену.

Л. ДУРОВ - А вы как думаете, чего он испугался? Не придумаете. Дисциплины.

К. ЛАРИНА – Да ладно.

Л. ДУРОВ - И когда ему сказал: Миш, только учти с 11-ти до 3-х каждый день. Один выходной день. Что, что, что? Да? - А ты как думал. Нет, ну вы сумасшедшие так же нельзя.

К. ЛАРИНА – А сейчас он такую работу себе выбрал.

Л. ДУРОВ - В том-то и дело.

К. ЛАРИНА – Вы отговаривали его, Лев Константинович? Это же все на ваших глазах происходило.

Л. ДУРОВ – Нет, в таких случаях вообще человека отговаривать нельзя. Выбор есть выбор.

К. ЛАРИНА – Но вы же на эту тему говорили.

Л. ДУРОВ - Сейчас я вам скажу. Когда меня попросили поехать туда и агитировать за него, я сказал: нет, я не поеду. У меня такое ощущение, у него у самого есть некий тормоз, некое недоверие к самому себе.

К. ЛАРИНА – Сомнение.

Л. ДУРОВ - За этот шаг. Да. И я говорю: нет. Тем более что можно его обмануть и можно людей обмануть. Он человек решительный, он человек мощный. Раз он так решил, сделал такой выбор, дай бог ему успеха. Но вы знаете, там, наверное, это вообще мы на кого-то обрушиваемся, как на него обрушились, и забываем о том, какое хозяйство достается человеку. Тем более, вместо того чтобы поддержать, быть снисходительными к его неопытности, наоборот, как говорится окучивать, начинается раздрызг. И это наоборот не помощь, это можно просто человека загнать в угол и он будет стоять в растерянности и смотреть. Я думаю, что такие минуты у него были, несмотря на то, что мы с ним разговаривали по телефону и встречались однажды в самолете, он не показывал никакой этой слабости. Вот тоже, так же как и вам говорил: да все нормально. Да все в порядке. Перестань ты. - Миш, там какое-то давление на тебя. - Да какое давление. Да это всегда бывает. Да нет, деда, все нормально. Все нормально. Ты не волнуйся. Все нормально.

К. ЛАРИНА – А он изменился?

Л. ДУРОВ - Когда мы встречались, по отношению ко мне нет, но вообще думаю, что изменился. Ксения, не может человек не меняться, попадая в другое русло. Тогда ты обязан жить, извините за грубость, по законам в какой-то мере этой стаи. Иначе она тебя выдавит или разорвет. Это неизбежно, это такая страшная штука и надо это знать. Посмотрите, Джон Кеннеди - пуля. Кинг – пуля. Роберт Кеннеди – пуля. Это уже история подсказывает нам, что с одной стороны люди почему-то рвутся к власти, зная, что вполне возможно кончат они плачевно. Это какой-то феномен, я даже не понимаю, в чем дело. У меня никогда не было, как теперь говорят амбиций, я даже не понимаю, а зачем. Зачем ему понадобилось. Любовь колоссальная народа, как к артисту. Он обожаем был.

К. ЛАРИНА – Может быть, на самом деле он верил, что может что-то изменить. Он же не хотел быть царем, в конце концов, глупо даже предполагать.

Л. ДУРОВ - Конечно, нет. Конечно, ему показалось, что он что-то вложит в этот край свою душу, свое сердце, и что-то там исправит и сделает людей более или просто, может быть, сделает их счастливыми. Хотя край мы знаем он с проблемами…

К. ЛАРИНА – Да где у нас без проблем. Я вас умоляю. Потом знаете, почему еще человеку творческому, актеру в данном случае противопоказано вот это хождение туда. Очень открыты эмоции, это же люди без кожи все, я говорю это артисту, вы же сами прекрасно понимаете. Потому что там невозможно эмоционально это все воспринимать, можно либо с ума сойти, либо действительно погибнуть во всех смыслах и физически и морально. А здесь когда это все обнажено, невозможно это все выдержать. Я вообще не понимаю, как он выдержал столько времени, хотя вы говорите…

Л. ДУРОВ - Ну, какое у него лицо было, когда ему этот импичмент объявляли.

К. ЛАРИНА – То, что в его лице угадывалось, в каких-то случайных кадрах с хроники некая растерянность, какая-то внутренняя паника, это было.

Л. ДУРОВ - Конечно, и как у него сердце не разорвалось, трудно понять. Когда сидит такой напротив холодный фронт, а ты один, конечно страшно очень. Его уход с трибуны это он, наверное, постарел в этот момент лет на 10 сразу.

К. ЛАРИНА – Здесь наши слушатели очень много вспоминают его работы и в кино, то, что вы вместе снимались и его работы на сцене. И все в один голос, не сговариваясь, говорят, что не реализован был талант его до конца. Не успел он все показать на что способен.

Л. ДУРОВ - Конечно. Поэтому я его все время тащил в театр и просил придти в театр. Да, потому что любой эстрадный жанр он рано или поздно начинает пробуксовывать. У Миши он не пробуксовывал. И я смотрел последнюю передачу до гибели, он там был самый яркий. Пусть меня простят его коллеги, не могу ничего поделать, он там был самый интересный. С самым смыслом, и конечно был самым ярким. Но я думаю, он сам ощущал, что надо какой-то шажочек сделать или вперед, или влево, что-то нужно сделать. Я знал, что он это чувствовал. Потому что в кино он снимался замечательно. И я удивлялся его смелости, вот эти паузы, а он же не имел театрального образования, и он научно не знает, что такое пауза и вдруг неожиданно до тех пор, пока в нем не созревала необходимость ответа, он не отвечал. Это было изумительно. Я даже как-то сказал: Миша, твои паузы конечно поразительны. Он говорит: какие паузы, да я даже не замечаю.

К. ЛАРИНА – Это интуитивно.

Л. ДУРОВ - Да, абсолютно. До тех пор пока не готов, шага не сделает на экране. Вообще удивительный человек. Мы снимали в деревне под Переславлем-Залесским, мальчишки играют в футбол. Он сидит, смотрит и говорит: хорошо играют, а чем. На следующий день приезжаем, он привозит совершенно незнакомым мальчишкам профессиональный новый футбольный мяч. Я знаю, дело не в деньгах, сколько он стоит, кому бы пришло в голову деревенским пацанам взять и привезти новый мяч. Да никому. А ему пришло.

К. ЛАРИНА – Я не знаю, как возникла ваша дружба, на чем, это же все случайно происходит.

Л. ДУРОВ - Вы знаете…

К. ЛАРИНА – Сразу вы чувствуете, что мой человек.

Л. ДУРОВ - Конечно, мы с ним одной группы крови. Мы с ним часто во время съемок ложились в бугорочке и лежали, болтали, трепались про все, про жизнь.

К. ЛАРИНА – А вы его учили чему-нибудь?

Л. ДУРОВ - Нет, нет. Это вообще я не понимаю. Что такое учить. Это вообще странная штука. Это только соседство с хорошим добрым человеком может научить. А вот так быть назидательным и кому-то что-то объяснять не умею. Я никогда этого не делал.

К. ЛАРИНА – Но он для вас был авторитетом безусловным.

Л. ДУРОВ - Как ни странно, я был для него авторитетом…

К. ЛАРИНА – Ой, простите, вы для него. Конечно. Я оговорилась.

Л. ДУРОВ - Нет, не оговорились. И он был для меня авторитетом. Он это тоже ощущал. Но он долго, долго не мог сказать мне "ты". Я говорю: Миша, ну кончай, ну перестань. - Деда, тихо, тихо. Все, никаких разговоров. И как-то случайно, когда мы уже снимались во второй картине, когда мы уже были друзьями, самыми близкими, он неожиданно сказал "ты". Я думаю, ага, все нормально. Все хорошо.

К. ЛАРИНА – А то, что его такая привычка, что называется правду-матку рубить. Он в этом смысле не стеснялся. Если его что не устраивало, он мог сразу сказать.

Л. ДУРОВ - При мне, когда один коллега стал рассказывать, как он его любил, и как он ему помог, он неожиданно сказал: кончай, кончай, я тебе сказал. Ты был абсолютно равнодушен к моим просьбам. И когда я попросил у тебя руку помощи, ты просто нагло отвернулся. Тот скукожился немножко и Миша не мог сразу выйти из этого состояния. Он еще посидел, а потом спустя некоторое время, мы разговорились, и он про этого же человека сказал: нет, артист замечательный, конечно, очень хороший. Он умел различать и прощать и в то же время я так понимал, что у него шрамы оставались. Он их помнил, если это по отношению к нему было несправедливо и грубо и некрасиво, нехорошо. А там была такая ситуация, как я понял.

К. ЛАРИНА – Он часто повторял в интервью, что я мужик. По любому поводу. А что, я мужик. С разными интонациями. На ваш взгляд, что он вкладывал в это понятие. Это же не только сила физически. Наверное, что-то еще.

Л. ДУРОВ - Да немножко кокетничал.

К. ЛАРИНА – Ему нравилось в это играть очень.

Л. ДУРОВ - Конечно. Он любил рассказывать про своего отца замечательные масенькие заметочки. Отец у него кузнец. Говорит, стоит у наковальни, кует, я подхожу и говорю: отец, у тебя трех рублей нет. Он без паузы говорит: отгадал. Приходит сосед и говорит: Сережа, у меня у вил отломался зуб, ты не прикуешь. Он посмотрел так, долго, долго отец смотрит и говорит: ну чего, Коль, ювелирная работа. Тот говорит: да я понимаю. Ну, 3 рубля. Тот говорит: конечно, конечно. И вынимает три рубля. И уходит. Отец говорит: ну послезавтра зайдешь. Потом говорит Мишке: беги в сельпо, купи этому дураку вилы. Нам вилы и в запас третьи положишь. Они рубль стоят.

К. ЛАРИНА – А вы бывали там в его…

Л. ДУРОВ - Я в тех местах бывал. До него никак мы не могли доехать, потому что там масса всяких друзей. Я на Шукшинские чтения ездил, мы там с ним встречались. Он регулярно ездил и очень сердился на людей, которые приезжали просто праздно. Когда он говорил: ну да приехали и сразу отправились водку пить. Как следует вспомнить, отметить. Нет, они сразу за стол. И его это очень расстраивало и он называл фамилии очень известных писателей, по отношению к которым из-за этого у него было очень сильное неприятие их.

К. ЛАРИНА – Вообще конечно он сумел себя сохранить. Потому что, вспоминая его путь, хотя это вообще все ужасно, потому что ему 50 лет даже нет. Жуть какая-то.

Л. ДУРОВ - Неполных 48.

К. ЛАРИНА – Ведь человек действительно, как мы уже сегодня говорили, из деревни, многодетная семья, работал с молодых ногтей, мальчишкой начал. Потом насколько я понимаю, все его таланты актерские проявились в абсолютной самодеятельности. Что называется КВН, танцплощадки, пародии.

Л. ДУРОВ - Если посмотреть кассеты ранние, они такие наивные. В общем самодеятельные…

К. ЛАРИНА – Я так понимаю, что вся округа там сбегалась, пойдемте на Мишку посмотрим. Он сейчас нам прикинется. Это все такое восприятие народное.

Л. ДУРОВ - Потом я думаю, что общение со многими хорошими артистами и многими интеллигентными людьми оно очень наложило отпечаток на его и творчество и его самого. Он ведь очень, как сказать, слово-то детское, но он был очень любознательный. Он с большим вниманием относился вообще к людям и очень хорошо разбирался как психолог. Очень хорошо. Это важно для актера. Это важно. И поэтому постепенно конечно, он в своем творчестве очень сильно вырастал. И вот эти его новеллы, его рассказы они тоже взрослели вместе с ним и становились более мудрыми, более объемными, мощными. Конечно.

К. ЛАРИНА – Москва наверняка как-то на него повлияла. Это влияние невозможно, наверное, заметить. Но все равно у меня ощущение осталось, что не стал столичным человеком. Артистом в московском смысле этого слова. Такой богемный человек. Но при этом его не назовешь и провинциалом дремучим. Какая-то в нем отдельность, самостийность присутствовала.

Л. ДУРОВ - Вы тут Ксения, совершенно правы. Я думаю, что он не мог и никогда не хотел расстаться …

К. ЛАРИНА – С родиной во всех смыслах. И внутренне тоже.

Л. ДУРОВ - Да. И в то же время понимал, что он живет в городе, и тут ничего не поделаешь. И нужно внутренне тоже несколько перестроиться. Думаю, что да. Вот это противоречие оно в них во всех сидит.

К. ЛАРИНА – Шукшин такой же.

Л. ДУРОВ - И Белов такой же. И Виктор Петрович Астафьев тоже во многом не захотел из Овсянки уезжать и все. И квартира в Москве давайте, нет, там. Там. Потому что думаю, тоже вроде бы как банально прозвучит, а все равно от родной почвы оторвешься и начнешь писать хуже. Думать хуже. Чувствовать хуже. Это такая странная штука - земля, на которой ты родился и с которой ты просто уже породненный могилами за спиной и огородом, и хатой и речкой и чем угодно.

К. ЛАРИНА – Возвращаясь все-таки к его деятельности политической губернаторской. Почему ведь никто, ну да произошла такая трагическая история, авария, почему все, кто его знал хорошо и вы, в том числе говорите, что в этом есть какая-то закономерность, как бы страшно это ни звучало. В таком финале, почему все говорят: черт, ведь предупреждали, зачем он туда пошел. Если бы он туда не пошел, ничего бы не было. Почему так?

Л. ДУРОВ - Это отголоски любой трагедии. Они потом анализируются. И каждый хочет подумать, что это можно было предотвратить.

К. ЛАРИНА – Как Эфрос с Таганкой тоже помню, все говорили. Если бы пошел, то еще бы жил и жил.

Л. ДУРОВ - Понимаете, это же такая вещь жизнь. Там ведь все, если честно говорить, наверное, и у Миши были какие-то ощущения амбициозные, ага, вот теперь я, Мишка из…

К. ЛАРИНА – Он смешно рассказывал: а чего, пришли деды ко мне. Сынок, ну помоги, без тебя никак, сынок. Давай.

Л. ДУРОВ - И конечно это тоже подогревает твои ощущения твоей необходимости на этом посту. А когда, наверное, попал на него, там уже начинаются размышления и в обратную сторону. И анализ всего этого. Тут трудно анализировать. Да, Шварценеггер. А что, а он и ничего себе работает и работает. Это опять же, это по Евдокимову – судьба. Вот такова его судьба. От и до. Я знал, что это как-то кончится, то есть не то что знал, чувствовал, что все это должно закончиться, я не думал, что так трагично, но что это будет для него мучительный какой-то финал нехороший, я это ощущал.

К. ЛАРИНА – Ломали его конечно.

Л. ДУРОВ - Не отсюда, не оттуда, он вот отсюда, ему надо было оставаться среди нас.

К. ЛАРИНА – Я хочу вернуться к телеграммам наших слушателей. Просто жалко, что я их мало прочитала. Мне кажется, что это очень важно. Люди же отовсюду пишут. Вот, пожалуйста, Геннадий из Канады из Торонто. "Скорблю, рыдаю и не могу с этим смириться! Михаил Сергеевич ушел от нас очень рано и вдруг. Не нахожу слов. Сколько можно терять в России талантливых людей? Артист стремился играть не только на сцене, но и в жизни, в политике и в бизнесе. А зачем? Почему?". Владимир тоже из Канады: "Нет вопроса. Единственно у меня сожаление о случившемся и соболезнование всем знавшим по крайней мере, по его выступлениям. Земля ему пухом". Татьяна из Екатеринбурга: "Благородство и отвага такого особого, героического уровня недосягаема для рук убийцы и опасна для преступников, даже после совершения нападения. Настоящее безумие - пытаться уничтожить легенду. И великая честь встретить в реальной жизни такого потрясающего Евдокимова". Владимир из Эстонии пишет: "Был на концерте господина Евдокимова лет 5-6 назад в Таллинне. Он тогда болел, извинился за качество программы из-за температуры 38. Но отпахал 2 часа по полной. Не знаю, каким он был губернатором, но работал, по-моему, на совесть. Царство ему Небесное". Из России Петров товарищ: "Почему такие люди чести и совести как Евдокимов так редко соглашаются идти во власть, ведь только на них вся наша надежда и только в них спасение погибающего народа России". Сергей из Писецка: "Идеология и методы "бандитского Петербурга" в полной мере перенесены на всю страну. Нет в России сейчас жизни нормальным честным людям, и никто не заботится об их физической и моральной защите". Вот такие разные телеграммы.

Л. ДУРОВ - Ну, я думаю, что просто стопроцентное такое суждение о гибели, мы тоже не были бы правы, потому что вполне возможно, что это стечение трагической случайности. Все бывает. Поэтому я бы опасался бросать просто обвинения. Есть ощущение конечно, но все равно тут самим нельзя вставать на максималистскую точку зрения вот такую жесткую. Мы все правы, мы знаем. Не знаем все. Вот я говорю, это просто трагический финал. И, наверное, кто-то и будет разбираться в этом, а может быть, и не будут. Не знаю. Просто единственное, что потеря конечно невосполнимая. Такого больше не будет. Вот и все. Его ячейку никто не займет. Вот она так и будет: ячеечка Евдокимова. На всю оставшуюся жизнь для всех.

К. ЛАРИНА – Спасибо. Лев Константинович Дуров, а также Клара Новикова принимали участие в нашей сегодняшней программе. И я надеюсь, что артиста и замечательного человека Михаила Евдокимова будут помнить еще долго. Спасибо ему за то, что он был. И еще раз, светлая ему память.