В крохотной комнатушке - кабинете художественного руководителя Московского театра на Малой Бронной Льва Константиновича Дурова не развернуться. Да еще весь стол завален объемистыми папками с пьесами. Сам Лев Константинович не в состоянии усидеть на месте. Он вскакивает, бегает по комнате, жестикулирует и очень вдохновенно рассказывает. Его энергии хватило бы на целое войско - примерно так пошутил об этом уникальном актере Валентин Гафт.
- Я вижу тут огромное количество драматургии. Что, есть интересные находки?
Л. Д. Да не очень, но читать надо: вдруг шедевр пропустишь? Кроме театра - съемки, сцена, выступления, пишу кое-что. Как-то задумался: где я за последний месяц побывал? Так всех городов и не вспомнил. Ира Алферова сказала, что не понимает, как можно существовать в таком ритме. Еще сказала, что я тот самый перпетуум мобиле, который столько ищут. А я действительно по-другому уже не могу.
- Вы слывете очень смелым человеком, готовым помочь любому, не думая о собственной безопасности.
Л. Д. В жизни часто многие наши поступки спонтанны. Они совершаются мгновенно, в секунды. Если раздумывать, прикидывать - ничего не сделаешь. В Ялте был очень сильный шторм. Я по набережной проходил, когда услышал крик: "Помогите!" бросился в воду в чем было, нахлебался. Когда подплыл - человек уже почти не двигался, синий был совершенно. Потом, когда все закончилось благополучно, оба живы остались, прокрутил всю ситуацию: и как болтались мы с ним вдвоем (я его за волосы ухватил), и какие у берега были бетонные кубы с толстыми железными петлями, о которые разбиться - запросто. Да и пловец я не ахти какой. Документы, деньги в моих карманах - все размокло.
Или вот ночью в Киеве: иду в гостиницу со съемок, темно. В кустах за троллейбусной остановкой женский крик, отчаянный, переходящий в хрип. Бросился туда. Двое здоровенных парней и хрупкая девчушка. Одного отшвырнул, второй успел меня ударить сзади. И оба удрали. Потом ловил такси, потом для таксиста девочка писала на бумаге свой адрес - говорить она не могла от испуга. Только в гостинице почувствовал что-то мокрое и теплое - выяснилось, что ударили меня ссади финкой. Выручило то, что был в дубленке и удар пришелся в лопатку, а не между ребер. Кстати, на той же троллейбусной остановке я успел заметить двоих мужчин в офицерских погонах, а когда я ловил такси, их уже не было. Вот тебе и господа офицеры! Это я тебе рассказываю не потому, что считаю себя таким уж храбрым. Просто я, видимо, так воспитан, получил что-то такое от мамы с папой. Когда кому-то плохо, чего там анализировать и раздумывать? Сначала сделай, а потом подумаешь.
- Говорят, у вас прозвище было - "лефортовская шпана"?
Л. Д. Действительно, было. А может, и осталось от него что-то ( не от прозвища, а по сути). Быть шпаной - значит, быть заводилой в своей среде. И хотя я специально к лидерству не стремился, как-то получалось, что сами пацаны сделали меня лидером. А вообще, если о детстве, то уж обязательно о родителях. И здесь мне повезло необыкновенно. Отец был педагогом, что называется, от Бога. А высота педагога - она в его собственной личности, все остальное - потом. Чтобы мои родители когда-нибудь ссорились, ругались - не помню такого. Папа никогда не курил и никогда не пил. Он не произнес за свою жизнь ни одного бранного слова, ни разу не повысил в доме голоса, ни разу ни на кого не поднял руку. Но однажды - и это был единственный случай - он меня выпорол. Случилось это во время войны. Тогда было полно трофейного оружия. И как-то сидел я дома один, разбирал парабеллум. Патроны горкой лежали, вдруг вижу - отец идет домой. Я бросил парабеллум под кровать. А куда патроны девать? И сыпанул их в печку. Дверцу плотно закрыл. Когда отец вошел в дверь, они начали рваться в печке и, как из пулемета, вылетать мимо моей физиономии, ударяясь в стенку.
Я помню совершенно белое лицо отца, он замер, постоял, а потом подошел к сундуку, достал веревку основательную ( ею дрова перевязывали). Потом он как-то неловко стал просовывать мою головы между коленей. Помню, я даже помог ему это сделать, чтобы не мучился. И выпорол меня. Крепко. Хотя, наверное, переживал куда больше. Я-то понимал, что получаю по заслугам, а он это сделал от пережитого ужаса. Потом я три дня учился в школе стоя. Мне говорили : "Дуров, сядь!". А я отвечал: "Не могу, чирей!".
- Итак все хорошее - от родителей, а как пить, курить, слова разные экзотически. Я-то Вас давно знаю.
Л. Д. Ну что же, на провокационные вопросы тоже отвечаю. Да, от родителей - только хорошее. А все плохое (и где ты об этом услыхала?) - уже от жизни, от окружения. Курить начал в 10 лет, выпивать - уже не помню. А слова разные не те говорить+тоже рано. В свое оправдание могу сказать, что давно уже не курю и не пью всерьез - здоровье не позволяет. И за лексикой строго слежу. Разве что совсем уж огорчат. Зато всегда потом сознаю, что был не прав, извиняюсь. Кстати, по части лексики - отец проявил себя тоже когда-то великим педагогом. (Великий, по-моему, это когда все коллизии разрешаются от сердца). Грузили мы с ним бревна. Я тогда совсем пацаном был. Вижу - отце неправильно закрепил бревно и стал его поднимать. Я понял, что сейчас оно упадет прямо на него, и побежал, чтобы это бревно оттолкнуть. А оно соскользнуло с цепи и хряпнулось прямо на мой валенок, среднюю косточку мне раздробило. Сгоряча - да и боль была ужасная - у меня и вырвалась совершенно нецензурная тирада ( можешь сама представить). У отца глаза стали квадратными. Он смотрел на меня в упор долго-долго и месяц после этого со мной не разговаривал и не здоровался даже. Ну хватит о детстве. А то скажешь, что Дуров в детство впал.
- Вы как-то сказали, что жили при шести императорах?
Л. Д. Не просто жил - общался. Хрущеву, например, пятерку одолжил на мороженое. В кафе дело было рядом с Художественным театром. Мы туда частенько заглядывали, т всегда "у нас с собой было". Заказывали мороженое, а под столом разливали. Перед кафе, как обычно, очередь. Вдруг останавливается машина, из нее выходят Хрущев и Тито, они в очередь в стали, а им: "Что вы, проходите!" Тут Хрущев вспомнил: " Стоп! Куда же мне проходить, когда у меня и денег-то нет. Кто-нибудь даст взаймы?" У меня в кармане пятерка лежала, я говорю: "Вот, пожалуйста". Он спрашивает : " А хватит?" Отвечаю: "Да, точно хватит, Никита Сергеевич!" Тогда Хрущев поблагодарил меня и - охраннику: "Запишите его адрес и пришлите потом деньги". Прислали.
- Кругу Вашего общения можно позавидовать.
Л. Д. Здесь ты права. Если всерьез, основное богатство, накопленное по жизни, - знакомства, встречи, дружба с людьми замечательными. Это Сталин придумал, что незаменимых людей нет. Полная чушь! Они есть в каждой профессии - личности уникальные, неповторимые. Вот Анатолий Васильевич Эфрос. Разные есть режиссеры - хорошие и не очень. Но такого нет и не будет, ни один режиссер не владеет тем, чем владел Эфрос, ни один не обладает такой методикой психологического разбора. Он был создан только для сцены. Вся его необычная энергия была направлена только на создание спектакля, он вообще ни на что не отвлекался. Мы проработали вместе более четверти века, но я всегда относился к нему как ученик к учителю, как к мэтру.
В детстве мы все вроде бы обыкновенные. Когда и как вырастают из детей уникальные люди, точно обозначить не берусь. Такими людьми - Явлениями были Никулин, Капица, Калашников, Чкалов+такие люди восхищают, притягивают, но главное - формируют, делают себя самого. С Никулиным я был дружен много - много лет. Это такая мудрая доброта!.. Общаясь с ним, ты сам невольно становился, во-первых. Остроумнее, во-вторых - просто добрее. Потому что, когда с таким человеком дружишь, быть жлобом и грубым, колючим - невозможно.
Запомнилась встреча с Рихтером. Во дворе на Малой Бронной, прямо напротив служебного входа нашего театра - подъезд его дома. Идет снег. Рихтер говорит: "Здравствуйте, Лев Константинович!" и снимает передо мной шапку. И на его огромный лысый череп, на его невероятный лоб падает снег. Я, конечно, тут же сдергиваю с себя, трясясь, шапку - не я первый снял, а он первый! Мы стоим, разговариваем. Наконец, я не выдерживаю: "Святослав Теофилович, Вы, наверное, не замечаете, что идет снег. Наденьте, пожалуйста, шапку". Рихтер отвечает: " Нет, что вы! Я вас слишком уважаю". Если бы кто-нибудь со стороны посмотрел на нас, подумал бы, что разговаривают друзья, два равных друг другу человека. А это же неправда! Стоит Гений (с большой буквы напиши) напротив меня! И так себя ведет. Все спорят, что такое интеллигент, а что тут спорить?
- Вот Вы говорили: есть люди - явления, а про Вас так можно сказать?
Л. Д. Да ты что?!
- А один наш профессор ГИТИСа говорил, что в Вас соединяется то, что Достоевский называл всечеловечностью, что в Вас есть русский человек в его высшем духовном проявлении.
Л. Д. Ну это он чересчур. Вот другие его слова в мой адрес приведу, может, кому пригодятся: он назвал меня настоящим работягой-ремесленником, труд которого позволяет состояться вдохновению. Ведь только через труд человек реализует талант, данный ему Богом!
