А. МАКСИМОВ: Только что состоялась премьера спектакля "Дети", Ваш первый спектакль в роли руководителя театра. И я удивлен такому скоплению хороших актеров в театре на Малой Бронной. Где они все были?

Л. ДУРОВ: Есть такие легенды, что старшие зажимают младших. Все это ерунда. Все хотят, чтобы молодой актер как-то проявился. И я не помню, чтобы в нашем театре вновь пришедший актер сразу не получил одну из ведущих ролей.

 А. МАКСИМОВ: Вам не страшно было брать такую серьезную пьесу?

 Л. ДУРОВ: Нет. Когда я в чем-то уверен, я становлюсь самоуверенным. Я был спокоен. На последних просмотрах я ерзал, я понимал, что необходимы новые формы, я все это понимал. Но когда уходит существо, когда уходит смысл, я не понимаю, ради чего поставлено: или ради того, чтобы шокировать публику, привлечь тем, чем я бы не хотел. И когда я слышу: "Ой, там ругаются матом", и зрители идут, у меня что-то скукоживается в груди. Все равно должны быть высокие слова, чтобы рождать в душах что-то светлое, грустное или веселое.

Звонок: Какой момент в Вашей жизни был самый интересный и самый счастливый?

Л. ДУРОВ: Вопрос замечательный, но я как-то боюсь быть счастливым. Я однажды видел очень счастливого человека на пляже, он радовался всему. Это был немец из Западной Германии. Он хохотал, глядя на солнце, пил пиво и ржал на весь пляж. Я увидел счастливого человека. И я так испугался… Конечно, были счастливые моменты. Это же мазохистская профессия, ты получаешь наслаждение, когда ты способен на сцене что-то сделать приближенное к какой-то жизненной ситуации.

 А. МАКСИМОВ: Насколько я знаю, Вам много раз предлагали руководить театром. Почему Вы согласились на этот раз?

 Л. ДУРОВ: Был экстремальная ситуация, было безвыходное положение. Не было фигуры, которая могла бы в этот момент занять этот пост. Я совсем даже не лидер, и никогда не стремился к лидерству. Но вот тут было необходимо.

 Звонок: Блестящий фильм "Не бойся, я с тобой", блестящая роль. Вы там, вероятно, работали без дублера и без каскадера? Какая у Вас школа и владеете ли какими-то восточными единоборствами?

 Л. ДУРОВ: Я специально никакими видами спорта не занимался. Я никогда не пользовался услугами каскадеров. Я когда читаю пьесу, я понимаю, что вот это мое, я должен это делать. В одном фильме за меня сделали без моего ведома все трюки. И получилось плохо, с чем и согласился режиссер. И я решил сам переделать все трюки. Я горел, на ходу прыгал на поезде, с лошадью выпрыгивал из вагона, и падал с лошади. Все делал сам. Я, правда, много ломался, но ничего, я быстро восстанавливался. Наверное, это зависит от характера.

А. МАКСИМОВ: Как Вам кажется, приглашение Житинкина было ошибкой?

 Л. ДУРОВ: В то время, когда приглашали, была надежда, что это не ошибка. Знаете, фамилия на слуху, знали, что есть какие-то скандальные спектакли. А потом началось. С перового же спектакля я ему сказал: "Андрей, ты понимаешь, когда это о муках художника - это одно, когда подглядывание в замочную скважину, да еще подглядывание не очень тактичное - меня это коробит". А потом оказалось, что из спектакля в спектакль этот принцип главный. И это направление меня очень шокировало. Я долго не вступал ни в какую борьбу, просто спокойно говорил, советовал. Он не прислушивался. А потом 24 актера выразили ему недоверие.

А. МАКСИМОВ: А то, что его спектакли привлекали зрителей?

 Л. ДУРОВ: Когда зритель привлекается таким способом, мне жалко и зрителя, и театр.

Звонок: Вы утром просыпаетесь и понимаете, что никакого отношения не имеете к театру. Что Вы будете делать?

Л. ДУРОВ: Что я буду делать? Пойду в театр, чтобы убедиться в своих сомнениях. Или чтобы они развеялись. Ноя даже когда поступал в театральное училище, я не относился к этому жутко болезненно. Если бы туда не приняли, приняли бы в другой. Меня приняли и в Вахтанговоское училище, и во МХАТ. И я пошел во МХАТ. Но если бы меня не приняли, я бы, как и мои многие сверстники, пошел бы работать на завод.

 А. МАКСИМОВ: В спектакле "Дети" не занят никто из приглашенных артистов. Это теперь будет так всегда?

 Л. ДУРОВ: Нет, если кто-то из приглашенных режиссеров захочет кого-то пригласить, я тут же приду к директору, и буду убеждать его в необходимости приглашения. Звонок: Что легче грусти, тяжелее обиды, и желания женщины?

Л. ДУРОВ: Мне кажется, желание женщины тут же надо выполнять, какое бы оно ни было. Вопрос сложный, не знаю.

А. МАКСИМОВ: Вы стали художественным руководителем театра, в котором проработали много лет. Вы стали каким-то другим?

 Л. ДУРОВ: Нет, никаких изменений не чувствую. Просто теперь в театре провожу значительно больше времени.

Звонок (Григорий Заславский): Вы предполагали, что новая режиссура станет основным в театре на Малой Бронной, или основную режиссерскую линию Вы будете выстраивать сами?

Л. ДУРОВ: Я хочу, чтобы она была экспериментальной. Хочу, чтобы каждый из молодых режиссеров проявился самостоятельно. Я не давал им ни одной рекомендации, сказал, чтобы смотрели спектакли, репертуар, и пусть выбирают сами свою труппу для своего спектакля. Я надеюсь на их самостоятельность.

Звонок (Григорий Заславский): Какой Вы планируете следующий спектакль?

Л. ДУРОВ: К сожалению, я остаюсь в своем театре безработным на какой-то период. Во-первых, не будет денег на то, чтобы я поставил и не будет времени. Мне даже нет репетиционного зала. Но я параллельно, конечно, буду что-то думать, буду хитрить сам с собой, буду где-то тихонечко репетировать, буду осуществлять какой-то замысел. И когда представится физическая возможность, осуществлю.

А. МАКСИМОВ: Когда Вы сказали своей супруге, что становитесь главным режиссером, что она Вам сказала?

 Л. ДУРОВ: Ой, у меня мои никогда ничего не говорят по этому поводу. У нас каждый принимает решение самостоятельно, никаких семейных советов не происходит.

А. МАКСИМОВ: Сколько должно пройти лет, чтобы повторилось время, когда театр на Малой Бронной был одним из самых популярных?

Л. ДУРОВ: Не знаю. Посмотрим. Есть цель, это уже что-то.

Звонок: Может ли посещение очень умного и мудрого спектакля поменять решение: отдать свекровь в дом престарелых?

Л. ДУРОВ: Может. Театр - дело эмоциональное. Наша жизнь в большей степени строится от эмоций, чем от анализа. Думаю, спектакль дает возможность о чем-то подумать про себя, о других…