Он приехал в Воронеж всего на два дня. Роль в фильме «Опять надо жить», который, как мы уже рассказывали, снимают в нашем городе, у Дурова небольшая. Но, как любят выражаться режиссеры, характерная. В конце концов, не бывает маленьких ролей, бывают маленькие актеры. У Льва Константиновича был очень жесткий график — репетиции, съемка, посещение музея Дурова. Оказывается, великий циркач родственник великого артиста! Только для газеты «МОЁ!» Лев Константинович выделил полчаса драгоценного времени и дал эксклюзивное интервью!

— У вашего сегодняшнего персонажа много общего с вами?
— Надеюсь, что ничего. На гребне революционных ситуаций всегда появляется много грязной пены. И начинается такая бессмысленная полемика, как и в этом фильме, — между священником, которого играет Владимир Конкин, и моим героем — этаким «карманным вождем».
— Где вы заняты помимо съемок в Воронеже?
— Недавно снялся в картине Варфоломеева под названием «Святой и грешный», я играл там роль Бога. Чего такие глаза большие сделала? Он такой нормальный Бог — вполне земной. Но со всеми понятиями и проповедями, которые присущи настоящему Богу. Потом снялся в детективе «Поворот ключа», играл там крупного бизнесмена. И еще в забавной дипломной работе одного латыша в Риге. Он заканчивает высшие режиссерские курсы. Я, кстати, много снимался в курсовых и дипломных работах. На мне Никита Михалков защищал и курсовую, и диплом. Георгий Данелия, Панкратов-Черный, Юра Николаенко, — много режиссеров защитилось. И все на пятерки!
— А вы на ком защищались?
— Я ни на ком! Закончил школу-студию МХАТ, в кино только снимался, а сам фильмы не ставил. Хотя и закончил высшие режиссерские курсы, но это чисто формальная вещь. Для бумажки. Я, собственно, и без нее был очередным режиссером Театра на Малой Бронной, ну а после окончания курсов стал официальным. После первой же лекции на режиссерских курсах Гончаров сразу предложил мне на них преподавать. В позапрошлом году я выпустил курс во МХАТе. Все очень хорошие актеры. Мне за них не стыдно.
— Вы добрый учитель?
— Я строгий учитель. После первого курса из 23-х человек восемь я отчислил. И не по личным качествам, как может кто-то подумать. Отчислять можно только по способностям.
— А дома вы веселый человек или жесткий и требовательный?
— Вы знаете, по-разному. Но я человек не жесткий, нет. Скорее наоборот. Жестким бываю по отношению к жлобам и к работе. И не признаю никаких человеческих слабостей, которые отражаются на работе. Из-за этих слабостей мне приходилось навсегда расставаться с друзьями, снимать их с ролей. Некоторым из них говорил: «Ты — актер-предатель! Никогда не знаешь, чего от тебя ждать. Ты в любой момент можешь предать: прийти на спектакль нетрезвым, — да все, что угодно!». Я с такими партнерами очень быстро расстаюсь.
— Вы известный коллекционер актерских баек, причем «собственного производства». Мы все помним ваш рассказ о том, как вы в гриме Льва Толстого до смерти напугали гаишника. Есть ли у вас самый любимый случай?
— Да вы его, наверное, тоже знаете. Но все равно расскажу. Короче говоря, я дружу с братьями акробатами Ворониными. Один из них, к сожалению, недавно скончался. А эстрадные артисты всегда очень переживают по поводу волос, вернее, по поводу их отсутствия. Воронины даже поехали на операцию в Тбилиси, я тогда очень смеялся, — вернулись с распухшими головами, им там остатки волос как-то поднимали, чего-то там вшивали и выдали огромное количество мази, которую надо втирать в голову. Кучу трех-, двухлитровых банок. Причем, все это дико пахло чесноком. Я в это время уезжал на гастроли с Театром на Малой Бронной, и братья пришли проводить меня на вокзал. Там они торжественно вручили мне одну банку и сказали, что если я буду втирать ее в свою плешь, то волосы у меня вырастут, как у Анжелы Дэвис. Как только поезд тронулся, я пошел в гости в соседнее купе, где ехали мои коллеги — Гера Мартынюк, который играл Знаменского в фильме «Следствие ведут знатоки», Валя Смирнитский, Кашинцев и Геннадий Сейфуллин. «Дед, — спросили они (а «Дед» — это прозвище у меня, еще со времен работы в детском театре), — у тебя закуска есть?» Я ответил, что нет. «Как нет! — возмутились они. — Тебе Воронины целую банку дали, аж у нас чесноком прет! Жалко, что ли?!» Ну, я объясняю, что не жалко, просто это уникальная мазь для ускорения роста волос. Они назвали меня старым дураком, я обиделся и ушел к себе. А они нахрюкались, попадали и заснули. Часа в три ночи я проснулся и увидел на столе парик с длинными волосами. Он принадлежал моей соседке по купе, известной актрисе, которая тщательно скрывала от всех, что постоянно его носит. Мы думали, что это у нее от природы такое богатство на голове. Я встал по пояс голый — стояла жуткая жара, — примерил перед зеркалом парик и решил пошутить. Подошел к купе, где спали мои пьяные друзья, и стал стучать в дверь. Открыл заспанный Смирнитский, который лежал на верхней полке. Я гордо вошел и крикнул: «Ну, что, суки! Не верили? Смотрите!». Валя упал с полки, сломал при этом локоть и все гастроли проходил в гипсе. Остальные отделались малой кровью: Мартынюк заплакал и сказал: «Все, бросаю пить. Это белая горячка». Сейфуллина стали сводить судороги. Один Кашинцев поднял голову от подушки, внимательно посмотрел и сказал: «Ну и что! Жизнь, бля!» — и упал. Я быстро смылся к себе, снял парик и притворился спящим. Они там очухались и стали вчетвером молотить в мою дверь. Проснулась актриса и спросонья открыла, забыв надеть парик. Те, в свою очередь, никогда не видели ее без грима, а тем более без парика. После секундного шока бедняги дико завопили и дали деру. Как никто инфаркт не заработал — сам не пойму.
— На первое апреля как друзей разыгрываете?
— Ой, по-всякому. И я их, и они меня! Я человек наивный и всему верю. Меня и в Голливуд вызывали — Никулин письмо сочинил, — и орденом награждали: я, помню, оделся и поехал в Белый дом, а это Сашка Ширвиндт придумал. Он позвонил мне и представился членом президентского совета.
— И вы не узнали его голос? — А он, гад, кастрюлю на голову надел, чтобы голос изменить. Играет он очень правдиво, поверьте. И я клюнул! Все эти розыгрыши подробнее описаны в моей книжке «Грешные записки», которая недавно была опубликована. Я подарил ее Ширвиндту, и знаете, что он мне сказал? «Немедленно подпиши! А то еще подумают, что я ее купил!» Но я тоже в долгу не оставался. Юра Никулин у меня ездил в Петербург на пробы в картину, которой и в помине не существовало!
— Что, человек купил билет и уехал в никуда?
— Да! Я знал, что у него выходной день, а он меня достал своими приколами, вот я и решил отомстить. Зато потом как смеялись! Не-ет! Скучно жить нельзя!!