В ПРЯМОМ ЭФИРЕ РАДИОСТАНЦИИ "ЭХО МОСКВЫ"
13 августа 2000 года
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Лев Дуров
Эфир ведет Ксения Ларина
К. ЛАРИНА - В нашем эфире продолжается театральная тема, и сегодня у нас в гостях Лев Дуров, актер, режиссер, писатель. Я сегодня даже вспомнила, что писатель Лев Константинович выпустил книжку под названием "Грешные записки".
Л. ДУРОВ - Да. Гафт уже написал на меня эпиграмму.
К. ЛАРИНА - Как на писателя?
Л. ДУРОВ - Обобщил все. Эпиграмма такая: "Актер, рассказчик, режиссер, но это Леву не колышет. Он стал писать с недавних пор. Наврет, поверит и запишет".
К. ЛАРИНА - Книга, кстати, действительно хорошая. Я помню, рекомендовала нашим слушателям прочитать эту книжку, потому что она читается как замечательная настоящая художественная литература. Вполне возможно, что там вымысел достаточно уютно соседствует с правдой. Это так? Вы что-то придумывали?
Л. ДУРОВ - Да нет. Там, в основном, правда. Украшательство, виньеточки есть, но они необходимы.
К. ЛАРИНА - …настоящему художнику.
Л. ДУРОВ - Иначе страница была бы неинтересная.
К. ЛАРИНА - Дорогие друзья, обращаюсь я к нашим слушателям, если у вас есть вопросы к нашему гостю, мы готовы на них ответить.
Л. ДУРОВ - Может и гость ответить.
К. ЛАРИНА - А пока скажем вот что. По-моему, сейчас работает чуть ли не единственный драматический театр в Москве. Это театр на Малой Бронной. Обычно, насколько я знаю, театры, которые в такое странное безвременье остаются в городе, показывают новые спектакли, для того чтобы проверить их, пока не открылся основной сезон. Вы идете по такому же пути? У вас наверняка идет что-нибудь премьерное?
Л. ДУРОВ - Даже две премьеры. Это "Фауст" и моя премьера "Лиса и виноград". Это пьеса бразильского драматурга, очень старая, написана очень давно. Был замечательный спектакль у Товстоногова, где играл и Шарко.
К. ЛАРИНА - По-моему, был и какой-то телевизионный вариант.
Л. ДУРОВ - Да, был, играл Калягин. Я не видел, к сожалению. А может, к счастью, потому что я в это время как раз ставил. По-моему, спектакль даже как-то повторно прошел по телевидению.
К. ЛАРИНА - А с чем связан такой выбор? Мы сейчас, как ни странно, очень часто вспоминаем о том самом пресловутом эзоповом языке, который был так популярен, на котором мы говорили всю жизнь.
Л. ДУРОВ - Да, иносказательно. Очень трудно сказать… Признаюсь честно, был некий эгоизм. Но не буквально с моей стороны, даже и руководство театра говорило: "Дуров, ты давно ничего не играешь нового в театре на Малой Бронной". И когда появилась эта пьеса, это не я выбрал. Это принес Витя Лакирев, режиссер и актер нашего театра. Он принес эту пьесу, я прочел и говорю: "Вообще интересно. Только надо на чем-то распушить хвост". У меня есть такая формулировочка, придуманная мною. Пьеса пьесой, но на чем-то еще надо придумать. Во-первых, я подумал, что я смогу сыграть Эзопа. А во-вторых, придумал, на чем можно распушить хвост. У меня есть друг, Толя Павленко. Профессиональный ударник, он же журналист, издатель журнала.
К. ЛАРИНА - Ударник в смысле барабанщик?
Л. ДУРОВ - Да. И мне почему-то пришла в голову Греция, сиртаки, думаю, не надо традиционной музыки, а надо что-то оригинальное. И думаю: вот, ударные инструменты. И говорю ему: "Анатолий, можешь? Весь спектакль музыкальный". Он говорит: "Я 12 лет палочки в руки не брал, но попробую". И стал он пробовать, и стал навозить в театр инструментов. А у него сохранилась вся эта огромная установка, потому что он в свое время работал в очень престижных, с большим авторитетом группах ударником. К счастью, у него все сохранилось. Когда он стал возить инструменты, я говорю: "Толя, не хватит ли уже? Театр не вмещает". Он сам написал музыку.
К. ЛАРИНА - То есть только барабаны, только ударная установка?
Л. ДУРОВ - Да, для себя. А потом вдруг неожиданно сказал: "Константинович, а может быть, я попробую всех участников? (6 человек). Может быть, мы сможем что-то сделать вместе?" Я удивился, говорю: "Попробуй". Он посадил нас перед стульями, раздал палочки, стал отбивать ритм ладошками, и мы пробовали все по очереди, а потом все вместе. Он говорит: "Ребята все музыкальные, с хорошим чувством ритма. Давай сделаем номер". Сначала придумали дуэты, стали их репетировать, и у меня с ним был дуэт, и у девочек, у Носковой и у Кати Дуровой были.
К. ЛАРИНА - И все стучат?
Л. ДУРОВ - Да. А потом я говорю: "Знаешь что, давай-ка мы лучше не будем делать никаких дуэтов, а сделаем финальный номер". Я условно назвал его "Гимн свободе". Так как сама идея спектакля и само стремление Эзопа - это быть свободным. Так как он был рабом, он отказывается в жизни вообще от всего, только лишь бы быть свободным. Может быть, в чем-то наивно, на первый взгляд. Что такое? Человек отказывается от любимой женщины, от денег, от всего и талдычит одно: "Хочу быть свободным, дайте мне свободу". И когда его дельфийцы, разозлившись на него, подсовывают ему сосуд и обвиняют его в краже, потому что он сочинил басню... Та самая известная "Стрекоза и муравей". Нет, даже "Жук и цикады", у него так. Они разозлились на эту басню и подсунули ему этот сосуд. А наказание может выбрать только его хозяин. А он говорит: "Ты же свободен". Свободного человека бросают со скалы, а раба могут просто выпороть плетью и отпустить. И Эзоп выбирает наказание свободных людей. И пьеса кончается, где… "вашу пропасть для свободных людей", и он фактически сам прыгает в пропасть. Так по пьесе и так по истории.
К. ЛАРИНА - И по жизни тоже.
Л. ДУРОВ - Да. Кажется, такая навязчивая идея - отказаться от всего. Тут мне сразу на ум приходит и вся история с Дон Кихотом. Что Дон Кихот сделал хорошего, Вы можете мне сказать, Ксения?
К. ЛАРИНА - Ничего.
Л. ДУРОВ - Ничего.
К. ЛАРИНА - Действительно, испортил всем жизнь.
Л. ДУРОВ - Он отпустил бандитов, уголовников, переколол все бурдюки, переломал крылья у мельницы. Фактически ни одного поступка у него нет, о котором мы с вами как обыватели, как нормальные люди, можем сказать: "А чего? Он замечательно поступил". Нет. Но сама идея защиты угнетенных и обиженных живет уже четыре столетия. И "Дон Кихот" уже неоднократно ставили и в кино, и в театре, я сам играю Санчо Панса. "Дон Кихота" ставили и во многих театрах, есть опера "Дон Кихот", и Шаляпин пел "Дон Кихота". Вот сколько лет живет это произведение, потому что Сервантес сам, того не подозревая, потому что он писал пародию на рыцарский роман, создал, запустил в воздух именно идею защитника...
К. ЛАРИНА - …идею правозащитного движения, которая на этом основана.
Л. ДУРОВ - Да. Который фанатично защищает идею. А если бы не было этой идеи, на земле было бы очень тускло. Если бы не было Эзопа с его идеей свободы: "Ничего не хочу, только хочу быть свободным".
К. ЛАРИНА - То есть ни от чего не зависеть вообще? Ни от привычек, ни от желаний, ни от людей?
Л. ДУРОВ - Да. Даже от женщины не зависеть. И он говорит своей любимой женщине: "Даже если бы ты меня умоляла, я бы тебе все равно не подарил бы свою свободу".
К. ЛАРИНА - Вы разделяете эту точку зрения, Лев Константинович?
Л. ДУРОВ - Трудно ее разделять. Если бы я не разделял эту точку зрения как художник (извините за высокое слово, но уж так нас называют), то я бы не стал ставить этот спектакль. Как человек земли, ходящий по земле и имеющий массу обязательств… Нет, я не согласен с формулой "Перед родиной в вечном долгу". Эта песенка мне не очень нравится, потому что я думаю, что я ей ничего не должен. Я живу, делаю свое дело, честно работаю, я никогда ничего не украл. Если бы мне пришлось, настало бы время, когда бы надо было защищать, я бы взял в руки оружие и защищал бы ее. Но я ей ничего не должен. И когда нам говорят: "Они выезжали за границу, им там дали бесплатное образование". А как иначе? Государство же должно иметь перед нами какие-то обязательства? Государство перед нами имеет очень мало обязательств. Оно даже нас не защищает.
К. ЛАРИНА - Оно нас не замечает.
Л. ДУРОВ - И не позволяет нам с вами даже хотя бы жить нормально, по-человечески, спокойно. Мы все время, постоянно живем на какой-то пороховой бочке и в жуткой тревоге за завтрашний день. Так не может быть. Поэтому нет. Я в жизни слишком связан обязательствами и долгом перед близкими, чтобы быть так совершенно свободным. Хотя таких людей, которые так свободны, как Эзоп, я знаю.
К. ЛАРИНА - Получается такая своеобразная форма эгоизма?
Л. ДУРОВ - В общем, в какой-то мере да. Но опять, тут важна сама идея, что звучит, она витает в воздухе. Потому что если бы она исчезла, мы с вами постепенно попятились бы назад в пещеру.
К. ЛАРИНА - Это очень интересная тема. Абсолютно свободный человек неуязвим, потому что он ни от чего не зависит, у него невозможно найти слабое место, он ни за кого не несет ответственность.
Л. ДУРОВ - И в то же время он страшно эгоистичен. Да, потому что… а как? А перед детьми, перед семьей, внуками, даже перед державой? Есть обязательства, конечно, мы же с вами граждане. Что, нас с вами не волнует то, что происходит каждый день в стране? Волнует. И мы по мере сил как-то вмешиваемся в это. Другое дело, что от нас ничего не зависит, и нас не замечают, к сожалению. И делают неправильно, что не замечают. Мы с вами иногда можем подсказать что-то дельное. Я не имею в виду вас и меня, наш дуэт. Понятие "граждане". Сейчас еще есть право выбора. Я могу проголосовать за того или за другого. А вспомните, сколько лет мы с вами… там какой-то один кандидат…
К. ЛАРИНА - 99,9%.
Л. ДУРОВ - Да. А вся агитация - транспарантом по морде. Куда ж ты денешься?
К. ЛАРИНА - Бутерброд с пивом еще.
Л. ДУРОВ - Да. Так что, конечно, тема серьезная, но она, к сожалению, неразрешимая. Я думаю, не только в нашей стране. Она во многих странах.
К. ЛАРИНА - И все-таки насколько актуальна эта тема именно сегодня?
Л. ДУРОВ - Я думаю, что актуальна. Потому что мы произносим: "Мы свободны". И мы действительно с некоторых пор стали гораздо свободнее. И когда началась новая эпоха, начиная даже с некоторой оттепели при Хрущеве, а потом при Горбачеве, это был поворот в истории, тут нечего говорить. И что бы там кто ни болтал, если бы не эти два человека, мы с вами жили бы совершенно в другой стране, при других условиях. И продолжали бы спокойно быть рабами и прочно сидели бы в этой зоне, где была, как сейчас некоторые говорят, стабильность.
К. ЛАРИНА - …пайка.
Л. ДУРОВ - Всякая пайка. И пайка свободы, хотя там никакой не было. И пайка продуктовая, и мыслительная, какая угодно была пайка. Эти чудовищные запреты на все. Я их сам на себе испытал, как актер и режиссер, и знаю, что это такое.
-
К. ЛАРИНА - У нас невеселый закулисный разговор, поскольку у нас подряд идут одни похороны. Этим летом теряем очень много актеров, все по нелепости, все это жутко.
Л. ДУРОВ - Да, и Дворжецкий Женя.
К. ЛАРИНА - И Григорий Горин. Неожиданно, как будто оборвали струну, и все.
Л. ДУРОВ - И Анатолий Ромашин, с которым я только что был в "Орленке". С ним мы вернулись, накануне вечером расстались, а днем он погиб, так нелепо и так трагично.
К. ЛАРИНА - Лев Константинович, я смотрю на наш пейджер. Там очень много вопросов и восхищений в Ваш адрес.
Л. ДУРОВ - Давайте вопросы. Восхищения - Бог с ними.
К. ЛАРИНА - Все равно приятно. Это же все-таки Ваши зрители, что Вы.
Л. ДУРОВ - Ругают?
К. ЛАРИНА - Нет, кто посмеет Вас ругать, что Вы. Вот замечательный вопрос от наших слушателей. "Какие у Вас планы на будущее?"
Л. ДУРОВ - Театральные - пока не знаю. Для того чтобы что-то ставить, надо влюбиться.
К. ЛАРИНА - В кого?
Л. ДУРОВ - В пьесу. Да, это так же, как жениться.
К. ЛАРИНА - То есть уговорить себя невозможно? Если это не идет, то оно и не пойдет?
Л. ДУРОВ - Если ты не влюбился, лучше не женись. Это лопнет очень скоро, и все кончится трагично. Потому пока не знаю. Читаю массу пьес, они лежат у меня. Что-то мне греет душу, в чем-то я очень сильно сомневаюсь. Приглашают антрепризы, тоже боюсь сглазить... Позвонил мой старый друг, Виктор Сергеев, директор "Ленфильма", он же и режиссер, который поставил очень много картин, из них многие просто замечательные, и пригласил меня в сериал. Я ему дал согласие, я знаю его как режиссера и как человека. Мне с ним будет очень интересно. И наверняка он соберет хорошую компанию.
К. ЛАРИНА - А главного режиссера когда-нибудь возьмете в театр на Малой Бронной? Или Вы решили жить свободно, как Эзоп?
Л. ДУРОВ - У меня сразу вопрос на вопрос.
К. ЛАРИНА - "А нужен он нам?"
Л. ДУРОВ - А у Вас есть кандидатура?
К. ЛАРИНА - У меня нет.
Л. ДУРОВ - В том-то и дело. И у меня нет. Буквально нет. Вы думаете, что мы как-то упорствуем? Я никогда не собирался стать главным режиссером, это вечная легенда про меня, и никогда им не буду. Потому что для этого нужно иметь особый талант, и руководителя. И в то же время я понимаю, что без главного режиссера в театре очень трудно. Но мы в последнее время столько раз обжигались, и про нас рассказывали, что такая опасная улица Малая Бронная… Да все ерунда. Одни дезертировали, потому что не знали, что делать. Брались за это дело, и через две недели он понимал, что он несостоятельный. Он придумывал какую-то историю, и убегал.
К. ЛАРИНА - Началась эта история, как невезуха, после смерти Дунаева, насколько я помню, когда у вас пошли косяком: Портнов, Лазарев... Кто там еще был у вас?
Л. ДУРОВ - После ухода Анатолия Васильевича Эфроса из театра. Конечно, когда уходит гениальный режиссер…
К. ЛАРИНА - Конечно, планка так высоко поднята.
Л. ДУРОВ - Это уже театр начинает пробуксовывать, и в нем начинается странное. Он начинает жить по инерции. Мы живем сейчас по инерции. То есть мы ставим спектакли, они идут, и публика принимает замечательно. С 91 года идут "Жиды города Питера" братьев Стругацких. Позавчера мы сыграли спектакль. Принимали как на премьере. Люди пришли за кулисы, благодарят. То есть театр живет нормально.
К. ЛАРИНА - А для чего тогда нужен главный режиссер? Чтобы была какая-то общая репертуарная политика, чтобы театр был узнаваемый, стилистический?
Л. ДУРОВ - Конечно. Художественный лидер в любом коллективе все равно необходим.
К. ЛАРИНА - Но как бы Вы ни отнекивались от этой возможности, ни абстрагировались, все равно Вы являетесь художественным лидером театра на Малой Бронной. Не называйте себя главным режиссером, ради бога.
Л. ДУРОВ - Нет. Впервые мне прислали журнал "Сеул", и там было написано "художественному руководителю". Корея выбрала меня художественным руководителем театра. И с тех пор в газетах часто пишут: "Художественный руководитель театра на Малой Бронной Лев Дуров". Нет, я просто являюсь старожилом этого театра.
К. ЛАРИНА - Домовым?
Л. ДУРОВ - Да, домовым, и не больше. И очередным режиссером. Хотя из очередных я единственный.
К. ЛАРИНА - Передаем приветы. "Левушка, привет Вам от старшего друга. Ольга Любимская, дом ветеранов сцены".
Л. ДУРОВ - Спасибо огромное. Как ветеран сцены ветерану сцены тоже передаю огромный привет. Я очень хотел бы к нам пригласить режиссера Николая Чендягина. Я с ним работал.
К. ЛАРИНА - Я не знаю, кто это.
Л. ДУРОВ - Замечательный режиссер.
К. ЛАРИНА - Откуда?
Л. ДУРОВ - Он работает с Анатолием Васильевым.
К. ЛАРИНА - Молодой?
Л. ДУРОВ - Да, он актер еще прекрасный. Он в Омске был ведущим актером, очень интересный. Когда мы с ним работали, я даже вспомнил наши времена, когда мы работали с Эфросом. Какой-то общий язык. Не буквальный, а над ситуацией. И как-то никак не вытащу его в театр. Постараюсь все-таки это сделать, поговорю еще с нашим руководством, чтобы Чендягин был в нашем театре.
К. ЛАРИНА - Давайте еще почитаем, что нам пишут наши слушатели. "Люблю, обожаю. Фильм "Не бойся, я с тобой" мой любимый. Как Вам удалось в такое гнилое демократическое время сохранить благородство и порядочность?" - спрашивает Татьяна.
Л. ДУРОВ - Во-первых, я не считаю, что время такое гнилое. Время очень интересное, очень сложное. Это другое дело. Я вообще не люблю ныть и говорить, что мы... Я ненавижу, когда говорят: "А в цивилизованных странах…" Стоп, ребята. А мы где живем, в пещере, что ли? Что за чушь? Да бывал я в цивилизованных странах, не хочу в них жить. Мне там скучно. Красиво, да. Батоны у них побольше, чем у нас. Это совсем другое. Мне это не нравится. Мне здесь нравится. Моя страна самая веселая, по крайней мере. У нас не соскучишься. Хотя я в это лето побывал в нескольких странах, повидался со своим другом, Левой Круглым в Париже…
К. ЛАРИНА - А что он делает там?
Л. ДУРОВ - Он играет свои маленькие спектакли.
К. ЛАРИНА - То есть он не расстался с профессией?
Л. ДУРОВ - Нет, он вернулся из гастрольной поездки по Америке. И я провел с ним, его женой и сыном три дня. И мы просто были счастливы.
К. ЛАРИНА - Тут вспомнили Вашу замечательную работу, где Вы снимались с Анатолием Владимировичем Ромашиным, фильм "Успех". Я вдруг сама вспомнила эту страшную ситуацию, которая оказалась перевернута сейчас, в жизни. Там Ваш герой умирает, и герой Ромашина играет роль Трегубова в спектакле.
Л. ДУРОВ - Да. Видите, как судьба завязывает нас в творчестве. Уходит человек, а оказывается, что ты с ним связан даже вот так, как бы интригой какой-то.
К. ЛАРИНА - Вообще, если вернуться к разговору о судьбе театра на Малой Бронной, Вы говорите, что проклятая улица Малой Бронной. И все-таки некая мистика все равно присутствует в судьбе театра, в любом случае, как и в судьбе актера. Или Вы в это не верите?
Л. ДУРОВ - Мистика - нет.
К. ЛАРИНА - Как приведение в театре Пушкина.
Л. ДУРОВ - Нет. Но театр все равно живет до тех пор, пока в нем не умирает дух человека, который долго был лидером. Дух Эфроса в театре все равно присутствует, он никуда не может деться. Так же, как наверное, присутствует дух Михоэлса, который руководил этим театром, когда он был еврейским театром в этом здании. Так что, конечно, театральные традиции этого театра огромные. Дух там, конечно, существует. Пока мы работаем, кто работал с Анатолием Васильевичем Эфросом, - все равно мы что-то умеем, мы что-то помним, знаем. И когда я играл в "Идиоте", мне было так легко сыграть генерала Иволгина, потому что я когда-то у Анатолия Васильевича сыграл в братьях Карамазовых. Но он назывался "Брат Алеша", штабс-капитана Снегирева. У меня был такой фундамент, построенный Анатолием Васильевичем, что мне эту роль было так легко играть. Хотя весь спектакль был несколько литературным, как я считаю. Я был отдельно, а спектакль отдельно. Но я не мог иначе, я мог играть только так, потому что у меня определенная школа, школа Эфроса. А она построена все-таки на эмоции, а не на литературном уровне.
К. ЛАРИНА - Лев Константинович, с течением времени каким-то образом меняются средства выразительности в театре, именно когда мы говорим о драматическом искусстве?
Л. ДУРОВ - Конечно, меняются. Ведь Эфрос все время повторял, что нельзя вариться в собственном соку. Ему же безумно нравились спектакли на Таганке. Потому что это тогда была художественная революция, художественный переворот. Это ведь ни на что непохожий театр. Это не похоже ни на театр Михоэлса, ни на театр Мейерхольда, ни театр Станиславского. Это был театр Любимова, родился новый театр.
К. ЛАРИНА - Кстати, вот Вам еще одна мистическая история. Любимов, который играл Мольера в телевизионной версии Анатолия Эфроса.
Л. ДУРОВ - Судьба и того, и другого, король и они, - конечно, очень сходные судьбы. Власть и они. Эфрос никогда не ставил никаких социальных задач в спектаклях.
К. ЛАРИНА - Почему? Мы как-то с Вами вспоминали его спектакль. Он же любил современную драматургию, не чурался ее. И дворецкий был в Вашем репертуаре, я помню.
Л. ДУРОВ - Социальные задачи он никогда не ставил, а спектакли его с трудом проходили. "Ромео и Джульетту" издавали 7 раз. Так что про жизнь… нет, интересная жизнь. А говорить, что мы в какое-то чудовищное время живем - оно всегда сложное. Другое дело, что нам пора перестать воевать. Это чудовищно. И что мы только что с Вами прослушали… опять мы уже как-то привычно слышим: "Погибли два военнослужащих, столько-то раненых". И это для нас становится уже привычным. Вот это ужас.
К. ЛАРИНА - А ведь прошло всего-то 9 лет. 91 год - точка отсчета, когда мы хоронили трех мальчиков, которые случайно погибли во время путча. Помните?
Л. ДУРОВ - Я один из первых, кто увидел эти ромбики с кровавыми лужами. Там уже даже кто-то цветочки бросил…
К. ЛАРИНА - Тогда мы считали… три человека - это была национальная трагедия, когда президент просил прощения у матерей за то, что он не сберег их сыновей. И сколько после этого жизней? Пошли уже десятками, потом сотнями, тысячами.
Л. ДУРОВ - Нам с вами даже не говорят точные цифры. Нет-нет, да и скажут: "Теперь мы уточнили". А что уточнили? Для нас арифметика, а для матерей, жен, детей получать цинковые ящики?..
К. ЛАРИНА - Смотрите, как плавает наш разговор во времени от вчера к сегодня. Не значит ли это, что театр, как и любое другое искусство, - это параллельная жизнь? Или он тоже зависит от того, что происходит в стране?
Л. ДУРОВ - Я думаю, конечно, зависит.
К. ЛАРИНА - Можно сказать: "Надо закрыть все театры и никаких увеселений. Мы живем в такое тяжелое время, у нас гибнут люди. Зачем вы смеетесь, играете спектакли? Нельзя сейчас этого делать".
Л. ДУРОВ - Сейчас я скажу. Сидят несколько солидных людей и говорят по телевидению, с моей точки зрения, такую чушь... После чудовищной катастрофы, после акции на Пушкинской площади сидят и говорят. Один человек (может быть, профессор) говорит: "Надо носить с собой шприц, бинт и пластырь".
К. ЛАРИНА - Я помню, тоже это видела.
Л. ДУРОВ - "И вообще, товарищи, давайте будем бдительными". То есть к чему меня призывают? Жить, трясясь, на военном положении, и идти на спектакль со шприцем? Или бабушке с внуком выходить в сквер гулять…
К. ЛАРИНА - …с противогазом.
Л. ДУРОВ - Братцы, к чему вы нас призываете? Сами подумайте. Нет уж. Наша профессия - веселить или заставлять плакать. Ваша - анализировать и оценивать, что происходит в искусстве, в политике, в стране. Вот наше дело. Братцы, вы взялись за руководство страной, так будьте добры, выполняйте свои обязанности. Мы должны жить, не трясясь, не со шприцем и бинтом в кармане, а должны совершенно спокойно выходить во двор. Когда мы сейчас слышим, что похитили 15-летнюю девочку… Кончайте, братцы. Вы занимайтесь своими делами, и ваши правоохранительные органы пусть работают, а не трепятся. Вы кичитесь: "ах, мы укрепляем силовые структуры". А где же это усиление? Или в чем оно? Или, говорят: "Давайте будем бдительны". Что, будем друг за другом бегать и подглядывать в замочные скважины, что там происходит в квартире? На что вы нас обрекаете, ребята? Вот о чем хочется мне их спросить. Вы выполняете свои обязанности неважно, если не сказать плохо. Потому что ваш народ живет в постоянном напряжении и тревоге. А все люди ходят на работу, учителя учат детей, в детских садиках нянечки занимаются детьми. Мои коллеги идут в театр, занимаемся кино, что мы и должны делать. А вы ведете замечательные передачи по радио и информируете целую страну о чем-то интересном, что происходит в искусстве и в политике. Мы занимаемся своим делом. Так займитесь своими делами. Что вы все нас заставляете трястись? Сколько же можно? И сколько можно развязывать этих войн? Вам хоть раз объяснили, почему началась чеченская война? Мне ни разу. Бормотали какие-то… фальшивая виза. Что за чушь? Какая виза? Я ничего не понимаю, у меня не было никогда денег…
К. ЛАРИНА - … ни фальшивых, ни настоящих.
Л. ДУРОВ - Суньте в любом банке какую-то бумажку, и вам скажут... Мы уже об этом говорим тыщу раз, но до сих пор нам никто не объяснил, почему, из-за чего началась эта война, которая не имеет своего конца и пока не будет иметь. Тем более, что идет полная путаница. Говорят, взорвали или бандиты, или камикадзе. Что вы говорите? Камикадзе - это фанатичный патриот своей родины. Не путайте понятия, братцы, уж если вы призваны этим заниматься. А эту войну они обязаны прекратить. Потому что это кровопролитие и русских людей, и украинских людей, и чеченских, каких угодно. Сколько можно? Опять же сейчас от нас с вами не зависит. Мы с вами поговорим, а все это будет продолжаться.
К. ЛАРИНА - Поэтому версии мы вынуждены придумывать сами, как сейчас. Мы практически придумываем версии. Откуда, что, кто виноват, кто это сделал, кто это начал. Потому что я сама не знаю ответов на эти вопросы. Вы задали вопросы тем людям, которые несут ответственность за свои профессиональные обязанности, правильно?
Л. ДУРОВ - Конечно. Они-то знают.
К. ЛАРИНА - Знают.
Л. ДУРОВ - И кто начал, знают, и почему она продолжается, и что там огромные деньги замешаны в этом, - все вообще прекрасно знают. Только кому-то выгодно молчать.
К. ЛАРИНА - Все, мы замолкаем. Заканчивается наша встреча. Мы успели поговорить понемногу обо всем.
Л. ДУРОВ - Но не очень грустно мы разговаривали?
К. ЛАРИНА - Нет, не грустно. Мне кажется, мы успели сказать очень важные вещи. Главное, что театр на Малой Бронной работает уже в Москве. У вас есть возможность увидеть последние спектакли, премьеры.
Л. ДУРОВ - Приходите, на "Лису и виноград", я с удовольствием вам сыграю. И как артист, и на барабанах тоже.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Лев Дуров.
К. ЛАРИНА
