На главную


"В ЭТОЙ ЖИЗНИ ЛЕПОРЕЛЛО- ВЛАСТИТЕЛЬ...."

В еще большей степени новое состояние артиста Андрея Миронова проявилось в роли Дон Жуана. Настроения А. Эфроса и А. Миронова на этом этапе явно совпали. Близилось к концу лирическое самовыражение Эфроса. У Миронова достигает кульминации физическая и душевная усталость, износ сил и нервов. На Малой сцене Театра на Малой Бронной была показана история старости, история о том, как все обугливается, снашивается, оплавляется. Новый Дон Жуан не хотел быть больше баловнем судьбы, вечным любимцем женщин. Он испытывал страшную опустошительную усталость от этой навязанной ему роли, за которой никто не замечал его внутреннего драматизма.

Декорации спектакля представляли что-то вроде фотоателье. Многочисленные зеркала наталкивали еще на одну тему: изображения и отражения. Вместо женских, пожалуй, здесь вполне могли бы висеть портреты Миронова в его ролях, скажем, фришевского Дон Жуана, сыгранного им в 1967 году. Заедание штампом легендарного образа и инерция затянувшейся молодости порождали издерганную трагичность героя. Но при всем том Миронов наделял своего Дон Жуана, как обычно, природной добротой и простодушием, резко контрастировавшими с внутренней скрытой озлобленностью его слуги Лепорелло в исполнении Льва  Дурова. Дон Жуан Миронова был беззлобен.

— Дон Жуан — это человек, находящийся в сфере романтической возвышенности, духовности, отличной от современного бытия. Он попадает в реальность, но он не соответствует ей. Он здесь странен, — рассказывал мне о своем понимании образа, одновременно размышляя, Миронов. — Притом, что он и эгоистичен, и, может быть, даже жесток. Но все равно он человек не из нашего времени. Некий прагматизм жизни не может его захватить. «...И все же, чем страсти власть, нет сладостнее власти». Это трагедия духовности, трагедия чего-то возвышенного, красивого. «Я стал стар и никому не нужен», — говорит он. Это жестокость по отношению к себе. И все равно для него каждое мгновение жизни наполнено обожествлением женщины. Это страстность в сочетании с прагматизмом и деловитостью. А его влюбленность в театр? В нем живет высокая духовность, высокая нравственность. В них и сила духа. Лепорелло, напротив, — весь проза жизни, будни. Дон Жуан не может найти себя здесь. Он становится слугой Лепорелло. В этой жизни Лепорелло — властитель. Эта идея привлекала Эфроса в пьесе.

 Это же, безусловно, волновало и Миронова. Изживание высокого духа, утверждение в нашей жизни уже не «грядущего», а настоящего хама он испытывал на себе. Свою невписываемость в окружающий пейзаж он ощущал все острее, хотя изо всех сил старался гнать подобные мысли прочь. Что дала двум талантливым театральным творцам нашего времени эта встреча? Лучше их самих на этот вопрос никто не ответит. В дальнейший рассказ о роли пусть включатся голоса ушедших художников, так созвучно прозвучавшие в публикации, подготовленной Н. Крымовой и вышедшей в «Неделе» в ноябре 1987 года. В них слышится удивительная взаимная перекличка мыслей, за которыми — родство душ, единство в отношении к профессии, к делу, к искусству режиссера и актера. Хотя писали они, не сговариваясь, в разное время. У Анатолия Эфроса это отрывки из записных книжек, у Миронова — статья, написанная после смерти режиссёра.

Первое слово А. Эфросу. «Как хорошо после тяжелой репетиции ждать, что к тебе домой вечером придет Андрей Миронов (тоже, может быть, после каких-то тяжелых дел в своем театре), и мы не торопясь будем разбирать с ним роль Дон Жуана в пьесе Радзинского. Немирович считал эти «интимные» репетиции необходимыми для актера. Но где сегодня взять актера, который считал бы их необходимыми для себя? Миронов занят не меньше других, а больше, и популярен как никто. Но все это — и занятость, и популярность, — все оставляет за порогом. Никаких следов спешки или зазнайства. Как благодарен я ему за эту неторопливость, за доверчивые и умные глаза, за готовность искать и вместе что-то обсуждать. Почему все это видишь только в актере, который не привык ко мне? Откуда взять силы, чтобы каждый раз «очаровывать» своих, которые привыкли? Нет, дело все-таки не в привычке. А в интеллигентности, которую я не смог воспитать в тех, которых считаю своими. Удивляюсь: Миронов в моей комнате занимает как-то мало места, но когда надо попробовать что-то в движении, он свободен, и размеры комнаты ему не мешают. Попробует, сядет на место и опять смотрит на меня своими большими голубыми глазами. Я что-то думаю, а он не просто ждет, но тоже думает. И так складно все идет, и так не хочется переносить эту нашу замечательную работу куда-то в толпу, в театр, где будут обсуждать «гастролера», вместо того чтобы учиться у Миронова гибкости, детскости, артистизму»...

Слово А. Миронову. «Театр Эфроса всегда был в каком-то особом фокусе внимания тех, кто хоть однажды с ним соприкоснулся, и я в этом смысле не составляю исключения. Меня всегда интересовали его спектакли — и в Детском театре, и в Лейкоме, и на Малой Бронной. Очень хотелось встретиться с ним, хотя, работая в Театре сатиры, ролями я обделен не был. Но магия эфросовского театра, совершенно иного, чем наш, с другими принципами и другой формой существования на сцене, была завораживающе-привлекательной. Я расспрашивал актеров, которые с ним работали, о его методологии, знал, что у него открытые репетиции, но все как-то не представлялось возможности на них пойти. Мне казалось, что не все актеры до конца воспроизводят и выполняют задуманное им. Наверное, так кажется всегда, когда ставишь себя в обстоятельства спектакля, который тебе нравится. ...

За все, что я как-то недополучил в общении с Эфросом на телевидении, наградой была вторая, и последняя, наша совместная работа. Анатолий Васильевич однажды позвонил мне и предложил в свободное время репетировать пьесу Э. Радзинского «Продолжение Дон Жуана». Несмотря на занятость в Театре сатиры, я, конечно, с радостью согласился. И несколько месяцев подряд у него дома мы вдвоем (!) репетировали, Это было замечательно! Я просиживал у Эфроса допоздна, мы подолгу разговаривали, много раз возвращались к какой-то мысли... Я предлагал решения каких-то сцен, он всегда проявлял к этому неподдельный интерес, мы вместе думали... Меня удивляли и восхищали серьезность, с которой он относился к этой неплановой работе, важность для него самого процесса репетиции. Мы, профессионалы, зачастую как-то очень легко относимся к роли, которая, как нам кажется, не является для нас главной. Для Эфроса такое отношение к работе было глубоко оскорбительным. Я понимал, что этот спектакль не занимал все его мысли, что после наших репетиций он думал уже над другой темой, над другой пьесой, репетировал с другими актерами другой спектакль. Тем поразительнее была та доскональность, терпеливость и скрупулезность, с которыми он исследовал, проникал в суть нашего Дон Жуана.

Я объяснял это просто: он был подлинный художник. Художническое начало составляло, наверное, основу его натуры, было доминантой его характера и образа жизни. За время общения с Эфросом я понял, что он жил только делом, которым занимался, весь мир для него был замкнут на его профессии. Даже увлечение джазовой музыкой было для него не просто хобби. Он считал, что джаз во многом адекватен идеальному действию в театре — игра всех вместе и солирование, разработка отдельной темы и общая кода, импровизационность самочувствия... Помню наши трепетные обмены пластинками, наше совместное упоение джазом. Он тогда вернулся из Японии, привез какие-то агрегаты и получал совершенно детское удовольствие от прослушивания любимой музыки.

Репетируя с ним вдвоем Дон Жуана, я проходил огромную школу работы над ролью. Я не помню, чтобы он занимался «разводкой» мизансцен. В примитивном театральном смысле мизансцены его не интересовали. Все внешнее, учил он, есть следствие правильного внутреннего самочувствия, внутреннего содержания, а главное — внутреннего действия. Если верно найдена внутренняя суть, верным будет и ее внешнее выражение.

Дальше, когда работа перенеслась на театральные подмостки, репетиции были и очень радостными и одновременно мучительными. Эфрос мог искренне радоваться, заразительно смеяться на репетиции, а на другой день мог прийти трагически неудовлетворенный — в первую очередь самим собой. «Значит, я что-то не так сделал» — с этого всегда начиналось любое его недовольство. И уже потом он предъявлял претензии к актерам. Человек удивительно чуткий и мягкий, главной чертой которого я бы назвал интеллигентность, он мог и срываться, мог быть резок и не каждый раз справедлив. Но и это всегда замыкалось исключительно на моментах художественных и никогда не было связано с чем-то, не имеющим отношения к творчеству. Это было следствие его внутреннего постоянного спора с самим собой, его столь стремительного движения к совершенству, что за этим движением трудно было поспеть. Поэтому в его обвинениях в адрес актеров звучала нота горечи. Жаль, что не все способны были это понимать и затаивали обиду.

На разных этапах моей судьбы я работал с интересными, крупными режиссерами. Но встреча с Эфросом стоит как бы отдельно, это особая страница моей творческой биографии... Я счастлив, что какое-то время находился рядом с ним».

Их жизни оборвались в одном, 1987 году. Многое из приведенных отрывков Миронов рассказывал мне в наших с ним беседах. Для меня очевидно совпадение определенных черт в их творческих и человеческих индивидуальностях. К примеру, рассказ Миронова о поведении А. Эфроса на репетиции и о «доминанте» характера режиссера в большой степени относится и к нему самому. Можно ли говорить о теме Дон Жуана применительно к творчеству Миронова? И да и нет. Спектакли «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» по пьесе М. Фриша (постановка 1967 г.) и «Продолжение Дон Жуана» по пьесе Э. Радзинского (постановка 1979 г.) прошли все-таки по обочине творческой судьбы актера, хотя он играл в них главные роли. Не они останутся определяющими в его искусстве. Тем не менее и в первом, молодом интеллектуале 60-х, и во втором, усталом, надорванном, но сохранившем веру в возвышенное, загнанном одиночке рубежа 70—80-х, отразились разные, но принадлежащие одному человеку и актеру состояния духа, сказалось изменение качества времени.

А. Вислова. Из книги "Андрей Миронов:незаконченный
 

Самые популярные материалы на сайте:


На главную

Поиск по сайту
Подписка на новости >>
Предисловие
Приветствие Льва Дурова
От администрации сайта
Новости
Анонсы на текущий месяц
Форум
Интересные ссылки
И это все о нем
Биография
Льву Дурову - 80!!!
Фотоальбом
Интервью в прессе, на ТВ
Статьи в прессе
Друзья
Школа-студия МХАТ. Ученики.
Театр
О театре на Малой Бронной
Роли
Постановки
Рецензии
Текущий репертуар
Где купить билеты
Кино, ТВ, радио
Фильмография
Роли в кино и на ТВ
Телеспектакли
Голос Дурова
Рецензии
Актёрские байки. Книги.
Байки Дурова
Книги Л.К.Дурова