Лев Константинович Дуров родился 23 декабря 1931 г. в старом московском районе Лефортово, в школьные годы занимался в драматической студии во Дворце пионеров Бауманского района. С 1967 работает у нас на Пресне, в Московском драматическом театре на Малой Бронной. Театральная судьба связана с творчеством А.В. Эфроса. Народный артист СССР, двукратный лауреат Международного Московского кинофестиваля, лауреат премии "Пегас", награжден орденом Дружбы народов, в 1996-м как художественный руководитель выпустил курс студентов в Школе-студии МХАТ.
– Лев Константинович, и как живется вам, внучатому племяннику А. и В. Дуровых, от сознания, что происходите из знаменитой династии русских циркачей – дрессировщиков и клоунов?
– Надо говорить: из династии цирковых. Они произносятся так. Это не совсем верно, потому что было позже. Наша династия началась в 1540 году, с полковника Афанасия Дурова, героя Колыванского похода, потом была девица Надежда Дурова, кавалеристка, адъютант Кутузова, участвовавшая в войне 1812 года. И только после – Анатолий и Владимир Дуровы.
– А что вы чувствуете в связи с тем, что шестую часть Общего Гербовика Всероссийской империи занимает родословная потомственных дворян Дуровых?
– Да ничего особенного. Просто знаешь, что за тобой такая история, родословная родословной, но ведь надо же самому делать свое дело. Мои предки свое дело честно сделали, на гербе недаром написано – «Служение отечеству», «фамилии Дуровых многие служили Российскому престолу дворянские службы и жалованы были от государей в 1629 и других годах поместьями». Мы вот сейчас с вами сидим, а на сцене идет мой спектакль «Дети?!», над которым висит в овальной раме портрет моего деда по маминой линии, и лучшего места для него не придумаешь, потому что он был купец-обувщик, поставщик двора его императорского величества. Родословная действительно славная, это очень приятно. Разумеется, мы все про себя знаем, у нас есть все книжки Натальи и Надежды Дуровых. Ведь считается, что если ты не знаешь свою родню пять поколений назад, ты никто. Это история, которую надо знать и почитать. Если люди забывают имена и могилы за их спиной, они неизменно становятся беднее.
– А какие сегодняшние проблемы города привлекают ваше внимание?
– Больше всего – мы сами. Когда я вижу, что бутылка пива в руках стала неотъемлемым атрибутом всего населения во всех общественных местах, я думаю, это надо категорически запретить. Это бескультурье и провокация молодежи на пьянство. Хотя я не ханжа и сам человек выпивающий по праздникам. Когда я вижу вылетающие из окна машин окурки и пустые банки, мне хочется остановить машину, выволочь водителя и заставить его подмести всю улицу. И сказать, что это твой город, который преображается и уже стал одним из лучших европейских городов, так что же ты себе позволяешь? Разве ты не знаешь, сколько стоит городское хозяйство? Почему ты своей машиной наезжаешь на газоны и переворачиваешь бордюрные камни? Но это очень трудно, нужны силовые меры. Я бы взял несколько отделений милиции, предупредил бы всех по ТВ и радио, что грязь и окурки на троллейбусных остановках будут жестоко караться. К сожалению, человечество реагирует только на силовые меры. Хотя я очень сентиментальный и человеколюбивый, но… А вообще, город стал очень красивым, чистым, строятся новые современные здания, которые вечером очень эффектно подсвечиваются и как рефлекторы отражают свет. Так что если мы сами не будем в городе гадить и понимать, что это наш двор, наш подъезд, наш дом, все будет хорошо. Главное, помнить – многое в городе зависит от нас самих.
– Вы ведь пишете книги. Расскажите об этом.
– Одна книга называется «Грешные записки», я так шутя ее назвал, как будто извиняясь перед теми, кого я, возможно, забыл вспомнить, чтоб никто не обижался. Потому что друзей и историй в жизни было много. Заранее прошу прощения и за то окаянство, что взялся за перо. Вообще, перо в руки брать, если ты не имеешь прямого писательского призвания, – лучше не надо. Когда-то Виктору Астафьеву попались напечатанные на машинке три моих рассказа. Он мне позвонил из Красноярска и говорит: «Лева, фулиган, летели в самолете, читали твои рассказы, так все хохотали, чуть самолет не перевернулся. Никогда не пиши! Рассказываешь ты хорошо, а графоманов вишь сколько развелось, еще тебя там не хватало!» А я его не послушался и все-таки написал. Первая книжка вроде ничего, а вторая – «Такие мы странные люди» – напечатана без моего ведома. Я отдал рукопись для знакомства, как черновик, а издательство ее опубликовало. Я обиделся и даже ее не открывал.
– Ваша фильмография насчитывает более 180 ролей в кино. А что дороже – кино или театр?
– В сентябре будет 50 лет, как я работаю и в кино, и в театре, поэтому было бы бестактно говорить, что важнее и дороже. Хотя, конечно, театр. Я даже такие эксперименты проводил на встречах со зрителями, спрашивая – кого больше зрители из актеров любят. Знаете, все называют в основном актеров театра. А из известных киноактеров обычно упоминают Мордюкову и Тихонова. Кино ведь берет артистов, в основном воспитанных театром. Я часто повторяю: театр – это лаборатория, а кино – производство. Хотя бывают потрясающие картины, но исключительно благодаря режиссуре, таким мастерам, как Тарковский, Феллини, Герман. Вот они и делают открытия.
– Самая дорогая для вас киноработа.
– Трудно сказать. Люблю картину по повести В. Распутина «Прощание с матерой», но она не имела такого широкого зрительского успеха, что было очень обидно, потому что Климов картину снял замечательно. Дорога эта картина еще и тем, что Лариса Шепитько, которая начинала снимать картину, оператор Чернов и художник картины трагически погибли в самом начале съемок. Рано утром, в четыре утра, ехали на машине на выбор натуры, водитель заснул и машина попала под самосвал. Когда фильму предшествовало такое трагическое начало, то невольно помнишь его всю жизнь, и эти рубцы не проходят. Тем более что с Ларисой Шепитько мы дружили, она меня от себя не отпускала, и если бы я в это время не оказался на гастролях в Сибири, то ехал бы в этой машине. А так много картин, которые неожиданно приносили популярность. Например, небольшая роль, да еще самого отвратительного человека – гестаповца Клауса в картине «Семнадцать мгновений весны». Эта картина всем принесла очень большую известность.
