Официальный сайт Льва Дурова > Интервью в прессе, на ТВ > ГОСТЬ «ГОЛОСА РОССИИ» - НАРОДНЫЙ АРТИСТ РФ ЛЕВ ДУРОВ - Ведущий программы

ГОСТЬ «ГОЛОСА РОССИИ» - НАРОДНЫЙ АРТИСТ РФ ЛЕВ ДУРОВ

Самарин: Вас многие знают и очень любят. В ваш адрес пришло очень много сообщений, телефонных звонков. Итак, первый телефонный звонок. "Уважаемый Лев Лев Дуров

Константинович! Вас беспокоит Вениамин Эдуардович из Москвы. В России в последнее время появилось очень большое количество театров. В связи с этим у меня к вам такой вопрос: скажите, пожалуйста, имеет ли место быть такому большому количеству театров, когда каждый режиссер, извините, изощряется как может, порой калеча классику? И даже не ради своего самовыражения, а ради своей оригинальности, то есть своего рода юродство в искусстве. Спасибо вам".

Дуров: Спасибо. Очень серьезный вопрос. Когда большое количество театров – это хорошо. Потому что начинается настоящая, серьезная художественная конкуренция.В свое время конкурировали три театра – это «Современник», Театр Юрия Петровича Любимова на Таганке и Театр Анатолия Васильевича Эфроса. Совершенно разные режиссеры, они с глубоким уважением относились к творчеству другого, но, тем не менее, это было какое-то соревнование. Когда много театров – это не страшно. Но если ты не любишь Шекспира, - не ставь его, не одевай актеров в немецкие каски, в немецкие шинели, не заставляй ходить с сотовыми телефонами. Я с вами согласен: это безобразие. То, что нехудожественно, все равно отомрет, это однодневка.

Самарин: Есть ли в этом какой-то позитивный опыт?

Дуров: Да нет, не всегда количество переходит в качество, к сожалению. От количества не рождаются ни Станиславские, ни Мейерхольды, ни Эфросы, ни Любимовы.

Самарин: В продолжение разговора хочу озвучить два вопроса, которые мы получили по электронной почте. Болислава Бютнер из Польши пишет: «Скажите, пожалуйста, ходят ли сегодня у вас в театры на серьезные драматические и музыкальные спектакли или, как у нас, основная масса зрителей предпочитает развлекательные мероприятия типа концертов поп- и рок-музыки или какие-нибудь шоу?» Еще вопрос Матидо Мидори из Японии: «Какие спектакли сейчас вызывают интерес у публики? Изменились ли вкусы театральной публики по сравнению с прошлым периодом?»

Дуров: Нет, молодежь ходит в театры и на серьезные спектакли, я знаю это по своим спектаклям и по своему театру, но в вопросе есть огромная доля правды. К сожалению, многое сместилось, спрос стал на нечто другое. Я не старый ретроград, но иногда мне хочется спросить выходящих со стадиона молодых людей, которые возносили руки в каких-то приветствиях, иногда с девицами даже на плечах, многотысячная толпа: «Скажите, пожалуйста, а о чем пел этот певец? А о чем пела эта группа?» Никто не скажет, они пришли не для этого, они пришли для того, чтобы выпустить пар. Они даже музыку эту не слышат, они слышат ритм. Хорошо это или плохо? Молодежи продиктовать ничего нельзя, она такая.

Самарин: Она такая, но роль настоящего театра совершенно в другом.

Дуров: В том-то и дело: надо делать просто свое дело и больше ничего. А говорить: «Не ходите туда, ни в коем случае не смотрите». Это просто не тактично и глупо. Точно также как идут мексиканские сериалы. Не хочу их оскорблять, но они никакого отношения к искусству не имеют. Но когда смотрит бабушка какая-нибудь и плачет, я не могу не уважать ее слезы, потому что она сопереживает какой неведомой для нее жизни. Так же по поводу индийских фильмов: наивные, музыкальные фильмы. Я к ним относился с иронией, а пожилые люди смотрят с удовольствием. Поэтому здесь вопрос сложный.

Самарин: Давайте послушаем телефонный звонок. "Лев Константинович, здравствуйте! Меня зовут Станислав Викторович, я доктор медицинских наук. Пользуясь случаем, поздравляю Вас с Новым Годом и Рождеством. У меня к Вам, может, не совсем праздничный вопрос. Как вы относитесь к тому, что в нынешней Госдуме нет СПС и «Яблока», а слово «демократы» стало у нас почти синонимом «враги народа»? Спасибо".

Дуров: Конечно, плохо. Потому что при любом деле и в политике, и в творчестве обязательно нужны оппоненты. Только когда есть оппозиция, когда есть спор, может родиться что-то новое. А когда этого спора нет, тогда все тихо и спокойненько как на кладбище. Это, конечно, очень плохо, но, я никакого отношения к политике не имею, никогда ни в какой партии я не состоял, всегда на это смотрю как бы со стороны. Но как гражданин этой державы, я все равно участвую как-то внутренне в общественной и политической жизни. Я не могу сказать: «Я ничего не хочу слушать, я занимаюсь творчеством и больше ничего». Нет, конечно, не так.

Мне кажется, что демократы в чем-то виноваты сами. Во-первых, они были разобщены, а, во-вторых, надо сказать, они много говорили, говорили, а конкретных, реальных дел то ли из скромности, то ли по каким-то другим причинам они не показали. А это необходимо, потому что люди говорят: «Дайте пощупать, тогда я и скажу. Вот это прекрасный материал, а это какой-то противный, колючий». А когда просто разговоры… Я так предчувствовал, что будет провал, и будет обидный провал. А то, что «враги народа», я думаю, что это совсем не правильно. И вот когда говорят "Вот раньше было", - это тоже не правильно. Тогда было гораздо хуже. Было ощущение страха, с которым люди постоянно жили. Многие этого не знают или не помнят, а я помню боязнь от подъехавшей ночью машины к подъезду. Это значило, что кого-то обязательно увезут. Кто-то думает, что это было не так, что, мол, зря не сажали. Как можно этих людей переубедить в том, что то время было страшное. А сейчас мы живем, может быть, в иллюзорном, но все равно в состоянии свободы, когда мы можем свободно обменяться мнениями, свободно высказывать свое мнение, уважать или не уважать мнение другого.

Самарин: И с большим оптимизмом встречать Новый Год.

Дуров: Конечно.

Самарин: И в этой связи хочу Вам задать вопрос, который пришел к нам по Интернету. Гюнтер Райнер из Германии спрашивает, преподаете ли вы в театральной школе сейчас? Если да, то всех ли своих выпускников вы берете в свой театр или помогаете им устроиться в другие театры? Каков уровень нынешних выпускников театральных школ по сравнению с прежними временами?

Дуров: Нет, сейчас я не преподаю, просто нет времени. Я преподавал в Школе-студии МХАТ, был художественным руководителем курса. Все мои студенты работают в Москве, работают очень удачно. Двое из них во МХАТе, на Таганке, во всех театрах Москвы работают мои студенты. Конечно, я в свой театр не могу всех взять, у меня работают трое. Я строгий, к сожалению, педагог и руководитель. Больно даже об этом говорить, я недавно уволил из театра свою любимую ученицу. Мне показалось, что это просто прямое предательство: она сослалась на болезнь, я вынужден был в новый спектакль вводить новую исполнительницу, а она в это время была на съемках. А это не честно, это не красиво.

Самарин: Следующий вопрос. "Здравствуйте, Лев Константинович! Меня зовут Алексей Павлович. Я из Москвы. Прежде всего, хочу поздравить Вас с Новым Годом. Желаю вам и вашему театру успехов во всем. И у меня к Вам такой вопрос: в «Семнадцати мгновениях весны» Вы играли роль провокатора. Скажите, пожалуйста, что чувствует благороднейший, честный человек, когда он, будучи актером, играет роль мерзавца? Спасибо за ответ".

Дуров: Спасибо. Вы знаете, так как актер – это профессия, то я должен разгадать тот характер или тот типаж, который мне предлагается. Я сначала даже хотел отказаться, но, думаю, Лиознова – слишком серьезный режиссер, чтобы отказаться просто так, а не аргументированно. Думаю, все-таки надо перечитать. Стал перечитывать сценарий и подумал: какая забавная штука – нас мамы не рождают ни преступниками, ни героями, мы все рождаемся младенцами, все пищим одинаково, и все умиляются, глядя на нас. Потом что-то начинает торжествовать, один садится за решетку, другой становится героем, один спасает, а другой убивает, один превращается в Яго, другой превращается в Отелло, третий превращается в Ромео, Джульетту, а тут же появляется Тибальт. И я тогда подумал: а вот откуда провокаторы-доносчики? Думаю, самое страшное, что может быть в жизни – равнодушие, провокация и донос. Откуда это берется? Стал перечитывать текст и ухватился за одну фразу. Штирлиц меня спрашивает: «А вы не пробовали писать?» И у Юлиана Семенова написано: «Нет». Я подумал: «Надо сказать это неуверенно, через большую паузу. То есть так, чтобы зрители подумали и поняли: пробовал писать – не получилось. А тогда начал мстить человечеству за собственную несостоятельность". Очень часто в жизни встречаются люди, которые мстят за свою же несостоятельность. Да вы приобретите тут же другую профессию, будь там счастливым, почему обязательно на юру, почему обязательно быть актером или писателем?

Самарин: Еще один телефонный звонок. "Здравствуйте! Меня зовут Джон Грин, я из Лондона, и у меня следующий вопрос к господину Дурову: Каким образом следует России защищать интересы своих зарубежных соотечественников? Не осложняют ли их жизнь иные резкие заявления так называемых патриотических сил в Москве?"

Самарин: Серьезный вопрос.

Дуров: Я никогда не понимал разговоров о национальных признаках. Я всегда удивлялся: а какая разница, кто это – англичанин, американец, еврей, русский, армянин. Для меня никогда таких понятий не существовало. Люди, люди, люди – больше ничего. И поэтому очень трудный вопрос: как защищать интересы людей, которых притесняют, унижают… Я думаю, что каждое нормальное государство само защищает своих граждан. А если граждане из России становятся гражданами другой страны, то эта страна обязана защищать их интересы. А вот относительно резких заявлений, я думаю, что вы правы. Резкие заявления тоже должны быть или аргументированы, или они должны быть тактичными, а не резкими.

Кстати, мне так нравится Англия. Мне все время кажется, что город Лондон серебряного цвета. Не знаю, почему. Англичане очень здорово умеют сочетать современную архитектуру со старой или даже древней архитектурой. Так все вписывается у них. Я был поражен, когда первый раз попал туда: клочок земли в Лондоне, а из клочка земли торчит роза. Очень красивый город.

Самарин: И тут же опять телефонный звонок. "Добрый день! Меня зовут Анастасия, я из Москвы. Лев Константинович – вы один из самых моих любимых артистов. Расскажите о своих планах на новый, 2004 год: и артистических, и режиссерских. Спасибо за ответ".

Дуров: Первый план – это после встречи Нового Года прийти в себя. Шучу, конечно. Сейчас в Театре на Малой Бронной три режиссера подряд выпускают спектакли: Самгин выпускает «Славянские безумства» по Нушичу, потом Агеев и Субботина. Я, как режиссер, себя будто бы оставил безработным, позволив трем молодым режиссерам работать. Но как только Самгин выпустит в январе свой спектакль, начну ставить сам. Пока не скажу, чтобы не сглазить. В кино есть два предложения. От режиссёра Чикова, который снял картины «Не валяй дурака» и «Не послать бы нам гонца». Есть предложение от режиссера Талпа*, у которого тоже я снимался в нескольких картинах. Так что дел много, и впереди, как говорится, я пока, к счастью, востребован. Надеюсь, что следующий год будет у меня насыщенный и творческий.

Самарин: Это очень приятно слышать. Вопрос Эмиля Дюваля из Франции: "Россия всегда славилась своей литературой, театром, кино, балетом, музыкой и так далее. Как вы оцениваете состояние российской культуры сегодня? Можно ли говорить, что она по-прежнему на высоком уровне? Я задаю этот вопрос потому, что во Франции культура американизируется и, тем самым, деградирует».

Дуров: Видите, прямо придется диссертацию защищать после передачи. Очень серьезные все вопросы. Нет, культура, конечно, очень высокая, сохраняются и литература, и живопись, и музыка. Все это на очень высоком уровне существует в России. Но и у нас многое американизируется. И не в лучшую сторону. Потому что на экранах редко появляется «Кукушка, пролетающая над гнездом», или «Запах женщины», а больше сериалы с насилием, кровью, грабежами и так далее. Да, у меня иногда рождаются пессимистические мысли, что, а вдруг, через несколько лет у Толстого, Достоевского, Фолкнера, Драйзера окажется очень мало читателей, а все остальные будут читать детективы, комиксы и так далее. Есть такая опасность, и она меня настораживает, как и людей во Франции. Но будем надеяться, что существует университетская молодежь, прекрасная молодежь, которая любит и культуру своей страны и вообще мировую культуру, и ходит по музеям. В Метрополитен-музее, Третьяковской галерее, в Русском музее толпы молодежи. Значит есть тяга к великой культуре и к великой литературе. Значит этот огонь никогда не погаснет.

Самарин: Что бы вы пожелали нашим многочисленным радиослушателям? Я могу уверить, что такой огромной аудитории даже у вас…

Дуров: Никогда не было.

Самарин: Нет, было, но не часто. Потому что когда вы выступаете на «Голосе России», вам слышат в очень многих странах.

Дуров: Да вы меня этим и пугаете. Это вот и страшно. Скажешь что-нибудь, над тобой будут смеяться. Каждый год желаю, чтобы с 1 января обязательно началась новая жизнь. А жизнь продолжается та же, фрагменты радости и счастья, а все больше борьбы, труда, напряжения, прощания с близкими, с друзьями. Но… При всем при том, я думаю, что единственное пожелание: как можно чаще друг другу улыбаться, смотреть друг на друга с любовью. Тебе наступили на ногу, не говори: «Что ж там, козел, делаешь», а скажи: «А вам очень удобно стоять на моей ноге? Ну стойте, стойте». И что-то меняется, даю честное слово. Я даю такой рецепт как правильно настроить себя на день. Ведь русский чем в первую очередь озабочен? Погодой, то мороз, то дождь, то жара! Ростом цен, ситуацией в правительством. Что нужно сделать? Встать утром с постели, поднять руки вверх и сказать высоким голосом: «Ой, какая погода! Ой, какая жуткая репетиция! Ой, какое правительство! Ой, какие цены!» И получаете восторг, прекрасное настроение.

Самарин: Тем более, что этот год – год обезьяны, а это животное очень шустрое и очень жизнерадостное.

Дуров: 1 января опять начнется замечательная, счастливая, прекрасная жизнь. Гораздо лучше, чем в году предыдущем.

Самарин: Дай Бог. И вам я желаю всего самого лучшего.

Дуров: Спасибо.

Ведущий программы – В. Самарин.