Актёр и режиссер Московского драматического театра на Малой Бронной Лев Дуров ставит спектакль по пьесе драматурга Найденова "Дети Ванюшина", впервые показанной на сцене век назад (в 1901 году)
В пьесе, трактующей неизбывную тему отцов и детей, постановщик пытается разгадать и расшифровать трагедию уходящего времени, свойственную любой эпохе, любой семье. Режиссер надеется, что зрители увидят красивый, чистый спектакль, хотя, может быть, у него не будет громкого коммерческого успеха.
В декабре 2001 года Лев Дуров отметил 70-летний юбилей, в честь которого режиссер Андрей Житинкин поставил "Метеор" Дюрренматта, заняв в нем весь дуровский "клан" - самого юбиляра, его жену, дочь и зятя.
С артистом беседует кинорежиссер Гарник АРАЗЯН, который, по его словам, знаком с артистом целую вечность.
- Лева, актеров в интервью часто спрашивают: кем бы вы стали, не случись вам быть актером?
- Столяром бы стал.
- Мне-то кажется, что из тебя вышел бы выдающийся клоун.
- Выдающийся - не знаю, но хороший бы получился.
- А что такое актер?
- Актер? Человек, который помогает людям посмеяться, поплакать, сопереживать, чего они не успевают делать за суетой жизни. Для этого они и приходят в театр. Потрясение в театре - редкость. Это было, когда на сцену выходил Смоктуновский, когда на ней царила аристократия - Качалов, Москвин, Тарханов. Мы, к сожалению, разночинцы. У меня такое грустное ощущение, что нас сменит ПТУ. Театральная культура сильно меняется. Шутили-шутили над традициями, вот они и исчезли. Но все же я думаю, что новое поколение актеров как-то старается удержаться на приличном уровне, не дать театру опуститься, как постепенно опускается все в жизни. Сколько я спорил по поводу нынешнего языка, этого фона матерного! Это уже стало "нормой". Беда! Еще немного, и залезем снова в пещеру.
А талант актерский, конечно, дело особое. Профессия непростая, потому что рвешь сердце, рвешь душу, каждый раз оставляя на подмостках частицу здоровья. Так и должно быть. Замечательные актеры умирали на сцене - Москвин, Хмелев, Добронравов. Счастливая смерть. Андрюша Миронов умер на сцене.
- Это ты о высоком. Но ведь не редкость, что актёры "съедают" друг друга и в первую очередь - режиссёра.
- Неправда. Это все байки, легенда, чухня полная. Хотя, когда Товстоногов впервые пришел в БДТ, изложил свою программу и уже у двери, обернувшись, добавил: "Я забыл сказать самое главное - я несъедобен".
На самом деле никто никого не съедает. Это все досужие выдумки тех, кому это выгодно. Это опасно для театра. Вот был у нас на Малой Бронной Женя Лазарев. Ставил спектакли все хуже и хуже. Так придумал, что из театра на него идут жалобы. Ничего подобного не было и в помине. Потом был Портнов. У него любимая девушка уехала в Израиль. Он начал ставить "Короля Лира" со мной в главной роли. И я понял, что он не знает, о чем хочет ставить, замысла у него практически никакого не было, он хотел спрятаться за спиной грандиозного театрального художника Олега Шейнциса. Я ему это в лицо говорил. Потом он тоже уехал в Израиль. А все приписывают нам.
Следующий был Женовач. Это литературный театр. Он потребовал, чтобы с ним заключили бессрочный договор. Сказали: нет, на год, как полагается. Он сказал: нет, бессрочный. Ему сказали: до свиданья.
- Но до этого у вас были другие режиссёры: Дунаев, Эфрос.
- Тех трогать не будем. Это очень сложная история. Все равно Эфрос был лидером, а Дунаев был главным режиссером. А то, что случилось недавно с Андреем Житинкиным, отражает все происходящее в стране, грубо говоря, опущение нации, и Житинкин принимал в этом деятельное участие. Судя по его спектаклям, у человека нет ни сердца, ни нервов, его героев занимает один секс. Меня такая личная жизнь человека не интересует. Голубой персонаж на сцене, красный, квадратный - это дело интимное. Но когда начинают говорить, что это и есть главное в искусстве, - стоп! Не согласен.
- По этой причине многие актеры отказались у вас играть в "Калигуле"?
- А кому хочется ходить по сцене с членом из секс-шопа на шее? Словом, Житинкину было предъявлено недоверие. 28 человек проголосовали за программу, которую предложил я, 3 - за то, чтобы он остался.
- Скажи, театр должен идти на поводу у зрителя или вести зрителя за собой?
- Конечно, он не должен идти на поводу, но время такое, к сожалению, рынок диктует свои условия. Во всем мире, не только у нас. Но там эта пошлость уже приелась, а мы все никак не уймемся. Спрос именно на нее. Ах, там голые! Всех матом кроют со сцены! Надо пойти посмотреть.
- Это в наши дни называется кассовый спектакль.
- Я уже устал острить на тему, как мне стать скандальным режиссером. Вот идет спектакль "Лиса и виноград". Нормальный спектакль. И если я в фонтан, который бьет во дворике, посажу голых героинь, дам им сотовые телефоны и заставлю заниматься на тренажерах? Но текст менять не буду. Придраться не к чему. И все побегут, скажут, надо же Дуров-то на старости лет... Не хочу! Так и свихнуться недолго.
- Лёва, а что в наши дни значит слава? В советские времена это давало многое, хотя бы колбасу можно было купить с чёрного хода.
- Что говорить, сам покупал.
- А сейчас что даёт?
- Да я всегда к этому с иронией относился. На этот счет хорошо сказал Жерар Филип: когда ты молод, тебе хочется, чтобы тебя узнавали на улицах, а когда тебя начинают узнавать, ты покупаешь черные очки, чтобы не узнавали.
- Кто, по-твоему, должен стоять во главе театра?
- Художественный лидер, художественный диктатор! Тот же Товстоногов был художественным диктатором.
- Такие есть сегодня?
- Нет. Хотя есть, есть - Марк Захаров, Олег Табаков, Галина Волчек. Художественный лидер, во-первых, должен иметь свою программу, во-вторых, уметь управлять. Создавать в театре определенный климат. Это очень трудно. И в то же время отстаивать самые простые вещи, которые называются дисциплиной, и пресекать действия тех, кто пытается использовать театр в своих интересах.
- Ты сам любишь играть только главные роли?
- Да нет. У меня главных ролей было не так уж много.
- Минуточку. В свое время, когда Эфрос был в Японии и узнал, что Куросава хочет снимать "Короля Лира" и трех его дочерей поменять на трех сыновей, он подумал, а что если Фальстафа предложить сыграть Яковлевой, а миссис Пейдж - Дурову? Но тут же отбросил эту мысль, потому что Дуров откажется - не потому, что это женская роль, а потому - что не главная.
- Да ладно, ему просто хотелось красиво сказать. Что, я у него играл только главные роли?
- Ты больше актер или режиссер?
- Актер, конечно. Кое-что понимаю в режиссуре. Потому что у меня школа Эфроса. Я знаю психологический разбор, а этого почти ни один режиссер не знает. Хвастаюсь!
- Когда ты работаешь с актерами, бывают ссоры?
- Никогда в жизни! Ну, кричишь иногда от безысходности, или сам не можешь втолковать актеру, или актер не в форме. Я человек отходчивый, на актеров не обижаюсь.
- А на членов семьи? Ведь Ирина Николаевна Кириченко, твоя жена, Екатерина Дурова, дочь, Владимир Ершов, зять, все работают у тебя в театре, и с кем я ни говорил, все в один голос заявляют, что никакой зависти к ним не испытывают - в смысле получения ролей, занятости и пр. Это ты их так воспитал?
- Нет, они сами такие. Катю вообще все обожают. Она ни от чего не отказывается, настоящий пахарь, всегда пойдет навстречу любому. Она очень верный товарищ. Я сам ведь очень строг и поступал иногда жестко. Как-то, распределяя роли, назначил Кириченко, а потом решил, что лучше, если вместо нее будет играть другая актриса. Жена мне ничего не сказала, наверное, рыдала по ночам, но все как-то обошлось.
- Мы начали с того, что такое актер? А что такое режиссер?
- Ой-ой-ой! Это совершенно разные профессии. Режиссер выдумывает и придумывает спектакль. Потому что пьеса - это одно, а спектакль совсем другое. Пьесу можно и дома прочесть, и никуда не ходить. А вот как она получится на сцене? Режиссер должен актера увлекать, убеждать и пускать в странное путешествие. И должен знать: о чем? зачем? Обязательно!
- Как ты относишься к критикам?
- Плохо!
- Почему?
- Министр культуры Швыдкой однажды хорошо сказал: "Современная критика - это или реклама или расправа". Лучше не придумаешь. Тебя могут оскорбить, а ты беспомощен. Берем две статьи. Одна разгромная, унижает актеров. Другая - возносит до небес. Да кто вы такие? Почему я должен к вам прислушиваться? Вот одна популярная газета дала пять публикаций о нашем театре. И ни разу меня не пригласили ответить, ни разу! Пригласите меня, и я вам все расскажу. А так - что я с вами буду вступать в полемику? Да никогда.
Есть, конечно, и высокопрофессиональные критики, которые определяют общественное мнение в театральной сфере, в своем роде ориентируют публику.
- Лева, ты не устал играть в театре?
- Как устану, так уйду.
- Я как-то спросил об этом Джигарханяна, он ответил: да, устал.
- Устал, а в день играет по пять спектаклей в двадцати шести театрах. Пускай не врет. Это он кокетничает. А ты знаешь, у кого Джигарханян начал играть?
- Если не ошибаюсь, то у Эфроса?
- А вот и нет! Первый спектакль он играл у Дурова - "Страх и отчаяние Третьей империи". Играл просто блистательно. Как-то я спросил: "Армен, ты помнишь?" Он ответил: "Армяне добра никогда не забывают".
- Верна ли формула: "Искусство требует жертв"? И если верна, какая жертва ему нужна?
- Здоровье надо класть и не думать о последствиях. Я, например, в "Брате Алеше" терял два-два с половиной килограмма за спектакль, а там движений практически не было никаких, только психологическая нагрузка.
- Лева, тебе не хочется сейчас погонять голубей?
- Хочется. Я вчера шел мимо большой голубятни. И вижу - и голубятня у них сделана не так, и голуби неправильно подобраны.
