Но вот другая история, о которой мне поведал писатель К. Он просил не называть его имени только потому, что его приятель, очень известный писатель И., недавно ушел в мир иной, и ему не хотелось бы поминать его в связи с этим случаем.
Итак...
Несмотря на разницу лет и неравное общественное положение, эти два писателя давно были на "ты" их сближало родственное отношение к творчеству. Фронтовик И., кавалер чуть ли не дюжины боевых орденов, начиная с ордена Ленина, лауреат почти всех отечественных литературных премий, бессменный секретарь Союза писателей, был человеком скромным и общительным. Орденов никогда не носил И званиями не кичился. Писал он только о войне и о современной армии.
И вот в канун Нового года К. задумался: какой бы подарок сделать старшему товарищу? И тут вспомнил об одной вещице, которая несколько лет лежала у него в писательских закромах. Это был Атлас генерального штаба германских вооруженных сил, изданный в 1912 году. Форматом почти полметра на полметра. В толстой обложке, обтянутой голубым муаром. Как потом выяснилось, таких экземпляров сохранилось в мире только три. Это то, что известно. У К. был четвертый — неизвестный. С этим Атласом немецкий генштаб работал, готовясь к первой мировой войне.
Вот К. и решил подарить этот атлас своему другу. Дело было в Переделкине, где эти писатели жили недалеко друг от друга.
Пришел, поздравил с наступающим, и вручил обернутый в плотную бумагу атлас. Тот взял подарок и чуть не уронил: в нем было не менее пяти килограммов.
— Что это?
— Посмотри сам.
И. положил подарок на стол, развернул и открыл обложку. Долго смотрел на титульный лист, даже погладил его ладонью и, вздохнув, закрыл.
— У меня нет таких денег...— сказал он, чуть не плача от досады, что не может приобрести такую вещь.
— Ты что? — возмутился К.— Я тебе продавать пришел? Это тебе подарок к Новому году! Мне-то на хрен нужен этот Атлас? Я же не пишу о войне. А тебе сгодится для работы.
И тогда И., все еще не веря, что это — его, мотнул, не оборачиваясь, головой на шкаф, на котором всегда стояла батарея бутылок.
— Возьми, чего хочешь, а я еще посмотрю.— И он стал любовно гладить муаровую обложку, забыв обо всем на свете. Потом опомнился.— А чего ты стоишь? Садись, где тебе удобнее.
К. увидел в углу старое продавленное кресло в черной потрескавшейся коже и, чтобы не мешать товарищу восторгаться приобретением, плюхнулся в него. Услышав жалобный скрип пружин, И. резко вскинулся и вдруг рявкнул:
— Встань! Сейчас же встань!
К. подумал, что, видно, он рисковал проткнуть себе задницу лопнувшей пружиной, и вскочил.
— Ты знаешь, что это за кресло? — спросил его с придыханием И.
К. пожал плечами.
— Сталинских времен? — предположил неуверенно.
— Это любимое кресло Вячеслава Михайловича Молотова! — сказал И. с большим значением.— Когда он приезжает ко мне, то всегда садится в него.
И К. решил пошутить.
— Стало быть,— сказал он,— я могу теперь гордиться, что познакомился с Вячеславом Михайловичем жопами!
— Дурак,— сказал беззлобно И. и снова возвратился к Атласу.— Ладно, теперь садись. Главное, чтобы ты прочувствовал.