На главную


В ПРЯМОМ ЭФИРЕ РАДИОСТАНЦИИ "ЭХО МОСКВЫ"

31 июля 2004 года
12:13-13:00
В эфире радиостанции 'Эхо Москвы' - Лев Дуров, актер театра и кино, главный режиссер театра на Малой Бронной.
Эфир ведет - Ксения Ларина.

Лев Дуров на радио К. ЛАРИНА - Начинаем нашу 'Театральную площадь', сегодня у нас в гостях сплошные патриархи, один за другим просто идут. Там уже началось торжественное празднование фильма 'Вызываем огонь на себя', уже поляну накрыл главный редактор, пока мы здесь общались с Сергеем Николаевичем Колосовым, уже гости подходят. Лев Константинович Дуров у нас сегодня в студии, здравствуйте, Лев Константинович.
Л. ДУРОВ - Здравствуйте.
К. ЛАРИНА - Патриарх, конечно же, тоже патриарх.
Л. ДУРОВ - Если смотреть на лысую голову, то конечно.
К. ЛАРИНА - Народный артист Советского союза?
Л. ДУРОВ - Советского.
К. ЛАРИНА - Художественный руководитель театра на Малой Бронной.
Л. ДУРОВ - Главный режиссер.
К. ЛАРИНА - Главный режиссер, актер и режиссер, в общем, много всего.
Л. ДУРОВ - В общем, понятно, да.
К. ЛАРИНА - Я хочу сразу сказать, что открывается сезон в театре на Малой Бронной.
Л. ДУРОВ - Завтра.
К. ЛАРИНА - Почти чуть ли не первый. Школа современной пьесы собралась, и вы тоже открываетесь, да, так что с началом Вас. Естественно, мы поговорим сегодня о планах на ближайший сезон. Могу сразу задать вопрос, Лев Константинович, не обнаружили главного режиссера нового? Вы все хотели найти.
Л. ДУРОВ - Нет, пока что я остаюсь.
К. ЛАРИНА - Вы остаетесь?
Л. ДУРОВ - Пока.
К. ЛАРИНА - Не тяжело, год прошел?
Л. ДУРОВ - Вы знаете, конечно, тяжело, потому что когда ты занимаешься прямым только твоим делом, играешь или ставишь, это одно, а когда приходится заниматься и хозяйством театра и участвовать в различных разбирательствах и т.д., хотя их было немного совсем, то, конечно, это трудно. Нет, просто голова болит, ты не успеваешь ни отдохнуть, ничего, потому что ты приходишь домой и начинаешь думать, а что же завтра, кто будет ставить, а кого приглашать, как труппа сформирована, правильно или неправильно. Т.е. то, чем ты впрямую не занимался до этого. Конечно.
К. ЛАРИНА - Я хочу напомнить нашим слушателям, что у нас работают средства связи, я не пользовалась ни телефоном, ни пейджером, когда мы беседовали в телевизионном часе с Сергеем Николаевичем Колосовым, ужасно об этом жалею, поскольку вопросов было очень много. После новостей во второй части нашей передачи мы обязательно послушаем ваши звонки. Я бы хотела, знаете, что Вас спросить, Лев Константинович, совсем с Вами эту тему не обсуждали, как ни странно. Ваш близкий друг, который сначала был хорошим артистом эстрадным, вдруг, бац, и стал губернатором. Вы вообще поздравили его с этим назначением? Я напомню, что речь идет о Михаиле Евдокимове.
Л. ДУРОВ - Конечно, понятно всем. Да, мы с ним случайно встретились в самолете, мы летели на гастроли в Новосибирск, и вдруг мне моя дочка Катя говорит: слушай, по-моему, новый губернатор ходит за занавесочкой. Я говорю: посмотри. И она, и слышу там - ой, Катюша, ой, дед, выскочили, мы с ним обнимаемся, самолет стал нам аплодировать по поводу нашей встречи. И он говорит: у меня вечером встреча с немцами, я на спектакле не буду, но приеду минут за 15 с тобой повидаться. Я говорю: Миша, не нужно, не дергайся. Он говорит: нет-нет, приеду. На самом деле, приехал за 15 минут до начала спектакля. Мы с ним попрощались, я даже не понял, зачем, а потом он говорит: я там тебе подарок в гримуборной оставил. Я вхожу в гримуборную, и стоит этот огромный колхозный бидон, мы его поднять не могли, 40 кг меда алтайского он подарил нам. Это похоже на Евдокимова.
К. ЛАРИНА - Губернаторский подарок.
Л. ДУРОВ - Нет, вы знаете, что, конечно, я понимаю, что это очень серьезно. Но я его спросил: Миша, извините уж, а как у тебя прошла посевная? Он говорит: ты знаешь, что, за последние много лет впервые 100 процентов. И я понимаю, в чем дело, он там любим в крае, его там очень любят, поэтому ему разговаривать с людьми очень просто. Он выходит и говорит, я так предполагаю, мужики, чего вы, мы давайте поднимем край, ну что вы, посмотрите, вся сельхозтехника стоит вразброс, давайте перекрасим, сделаем. И они пойдут, они за ним пойдут, потому что он свой. Тем более что они знают, как он любит свой край, пойдут-пойдут. И я думаю, что он многое сделает. Потом, это ничего, актер стал, а Рейган? Тоже актер. Чего Вы вздыхаете?
К. ЛАРИНА - Понятно, но это мы сейчас говорим про Рейгана как про удивительную фигуру, а тогда ведь тоже было много нелепостей и сказано в том числе тем же Рейганом, да?
Л. ДУРОВ - А Шварцнеггер, да, тоже.
К. ЛАРИНА - Ладно, перестаньте, у них все-таки не Алтайский край, совсем другая страна, правда же?
Л. ДУРОВ - А у нас Алтайский край.
К. ЛАРИНА - Тут работать надо, тут-то работать надо.
Л. ДУРОВ - Миша умеет.
К. ЛАРИНА - А вы обсуждали вообще с ним эту тему до всего? Он вообще делился с вами своими планами?
Л. ДУРОВ - Нет, я даже ничего не знал, ко мне приехало телевидение, я слыхал, что он баллотируется. И сказали, что у Миши отставание на 4%. И я говорю, взяли у меня интервью, я сказал - вы знаете, что, я агитировать не буду, я никогда никого не агитировал, потому что можно обмануть. Миша - мой друг, тем более я не хочу никого обмануть. Я просто могу единственное рассказать, какой он человек. И стал рассказывать, как мы снимались в деревне, как он увидел, как ребята играют каким-то тряпочным рваным мячом. И на следующий день в совершенно незнакомой деревне он приехал с роскошным профессиональным футбольным мячом, просто сказал - ребята, вы лучше этим играйте. И все. Он человек поступков.
К. ЛАРИНА - А вы не боитесь за него?
Л. ДУРОВ - Нет, не боюсь.
К. ЛАРИНА - Сейчас-то политика совсем другая, опасная вещь.
Л. ДУРОВ - Вы знаете, что он достаточно решительный человек и мощный.
К. ЛАРИНА - В том-то весь и ужас. Александр Лебедь тоже был очень решительным человеком.
Л. ДУРОВ - Вы знаете, я могу выйти после вашей передачи, а вон там у вас строительство идет.
К. ЛАРИНА - Это да.
Л. ДУРОВ - Кирпич хрясь и Дурова нет. Так что нет, я за него не боюсь.
К. ЛАРИНА - Вы сами могли бы пойти в политику?
Л. ДУРОВ - Нет, никогда.
К. ЛАРИНА - Во власть?
Л. ДУРОВ - Нет, никогда в жизни. Меня однажды, знаете, задают очень интересные, мощные вопросы вы, журналисты, театроведы, искусствоведы, и мне однажды звонит какая-то газета и говорит - Лев Константинович, вы президент России, ваш первый указ?
К. ЛАРИНА - Первые действия.
Л. ДУРОВ - Указ. Я говорю - отречение. Нет, я совершенно неспособен к этому.
К. ЛАРИНА - А почему? Вы же театром руководите, значит, ответственность за людей вы можете нести.
Л. ДУРОВ - Нет, театр - это одно, а держава - это совсем другое. Для этого нужно иметь особый талант. Вообще, талант политика - это особый талант, тем более что политика, как правило, это грязное дело, как правило, ничего с этим не поделаешь.
К. ЛАРИНА - Но, тем не менее, вы приветствуете решение своего товарища.
Л. ДУРОВ - Я не могу это приветствовать или не приветствовать, он так решил. Народ его выбрал, чего нам тут с вами эту тему обсуждать? Это уже дело сделано, он уже губернатор Алтайского края, Михаил Евдокимов.
К. ЛАРИНА - Правда, это куда честнее, быть все-таки губернатором Алтайского края, чем просто записаться в какую-нибудь партию.
Л. ДУРОВ - Да конечно.
К. ЛАРИНА - Абстрактно для того, чтобы быть.
Л. ДУРОВ - Конечно, мы ему можем пожелать только успеха и процветания его краю, больше ничего.
К. ЛАРИНА - Еще давайте задержимся в этих краях, 25 июля, обычно мы этот день отмечаем как день памяти Владимира Высоцкого, но совсем всегда выпадает у нас еще одно имя, потрясающее имя из нашей недавней истории, это Василий Макарович Шукшин.
Л. ДУРОВ - Мне позвонил Евдокимов, я должен был поехать на Шукшинские чтения, а у меня был отпуск, я был в круизе. Меня пригласили в круиз, и я туда не мог, к сожалению, я в прошлом году был в Сростках, я был и на горе. Было просто замечательно, просто замечательно было. Я очень сожалел, но мне просто надо было немножко отдохнуть, я устал в конце сезона, уже чувствовал, что я выдыхаюсь. Без отдыха я бы не смог начать спокойно сегодняшний сезон.
К. ЛАРИНА - Про Шукшина давайте несколько слов все-таки скажем.
Л. ДУРОВ - Да, конечно.
К. ЛАРИНА - Для вас все-таки это имя неслучайное в вашей судьбе?
Л. ДУРОВ - Нет, совсем неслучайное. Я хоть и маленькую роль играл в 'Калине красной', а после этой картины он сказал - Лева, ты мой актер, в 'Степане Разине' будешь обязательно у меня играть. Но он так картину и не снял. Вы знаете, там ведь у него очень непростая судьба, ведь очень не хотели власти, чтобы 'Калина красная' состоялась. Я даже помню, когда я уезжал оттуда, Макарыч меня попросил забрать материал на 'Мосфильм' и аппаратуру для пересменки. И мы с ассистентом, с мальчиком, поехали. Оказалось, что все билеты были нам куплены, таких даже не было ни самолетов, ни рейсов, ничего такого не было. И мы с этим несчастным мальчиком, с ассистентом, огромные кофры, дорогущую аппаратуру прем на себе, никто нас нигде не встречает. И только в одном городе, где не было ни одного билета на поезд, вся аппаратура лежала на площади, я зашел к начальнику вокзала и говорю - вы знаете, надо в Москву. Всем нужно в Москву. Я говорю - да я везу материал, киноматериал. Все киноматериал везут. Я говорю - это снимает картину Шукшин. Кто? Я говорю - Василий Макарович. Что ж ты сразу не сказал, голубчик, да сейчас. Сам огромную какую-то телегу приволок, погрузил все, засунул нас в поезд и отправил, он сам дал телеграмму в Москву, чтобы встречали. Никто не встретил, аппаратура и материал лежали у меня дома дней 10. Наконец-то, дней через 10 за ней приехали. Никто не хотел, чтобы состоялась эта картина. И все-таки она состоялась, и был огромный успех.
К. ЛАРИНА - До сих пор успех.
Л. ДУРОВ - Да, нет, в Доме кино на премьере зал стоял минут 15, просто он не знал, куда деваться, Макарыч крутился, вот так, и не знал просто, что это такое, он такого не ожидал даже. Он вообще потрясающий был человек. Я уже рассказывал, у нас был такой случай, мы в Заозерске сидим в столовой, Толя Заболоцкий, оператор, я и Василий Макарович, и нам дали рагу. Это такие макароны толщиной в палец большой на моей руке какого-то коричнево-черного цвета и такая как будто над тарелкой птичка пролетела, ворона, такой ляп, это рагу. И огромный лежит желтый сморщенный огурец у каждого, ужас, такая сморщенная дыня. Макарыч так смотрит в упор на этот огурец и так вилкой рагу размазывает. Мы так застыли, он смотрит, и у него желваки ходят, вдруг он бросает вилку и говорит - сволочи, огурец по бочкам замучили. У меня просто сердце сжалось, думаю, если у него такая боль за огурец, как он его представил на грядочке, зеленый, крепкий, да, и во что люди его превратили, что же, у него боль была за каждого из нас, вообще за людей.
К. ЛАРИНА - Как вы думаете, Лев Константинович, хотя я понимаю, что это 'бы', оно невозможно, его задавать, этот вопрос с частицей 'бы', но все-таки, вписался бы в сегодняшнее время Шукшин или нет?
Л. ДУРОВ - Нет. Он просто замкнулся бы, он всего этого не выдержал бы, не вписался.
К. ЛАРИНА - Потому что обидно, мне кажется, когда начинают людей, которых уже нет на свете, начинают раздирать по разным политическим платформам, записывать его то сюда, то туда, как-то мне очень жалко, то же самое с Высоцким любят делать, да?
Л. ДУРОВ - Миллион друзей оказалось после смерти. Да, действительно, он стал для некоторых знаменем, которым стали очень шибко размахивать, хотя никакого отношения он к ним никогда не имел, к этим людям. И наоборот, он к ним очень осторожно, к этим людям относился. А многих из них и презирал. Так же, как они его боялись, так же, как они его не любили, потому что он был все равно отдельный человек. Ничего тут не поделаешь. Так было на самом деле.
К. ЛАРИНА - И мужской очень человек, что тоже на сегодня большая редкость.
Л. ДУРОВ - Да, конечно.
К. ЛАРИНА - С чем вы связываете такое вырождение настоящего мужского типа?
Л. ДУРОВ - Ой, вы знаете, я даже не знаю, с чем. Инфантилизм нации, это самое страшное, равнодушие. Я еду, полный троллейбус курсантов, будущих офицеров, там рядом с нами какая-то академия.
К. ЛАРИНА - Это сейчас?
Л. ДУРОВ - На Фрунзенской набережной, да. Они все сидят, разговаривают в голос, хохочут. И женщины стоят. Я сидел-сидел, как вскочил, говорю - господа будущие офицеры, встать. Они вскочили. Я сказал - уступить место женщинам и детям, вас, наверное, учат танцевать мазурку, а уступать место женщинам вас не научили, черт бы вас побрал? Они тут же все вылетели, их там было много, на следующей остановке. Но у меня пена просто поднялась, думаю, ну что же такое. Господа офицеры. Когда Газманов поет, зал встает, встает при слове 'офицеры', из уважения. И что же вы, будущие офицеры, ай-яй-яй. Так что видите, оно мужское начало, да, действительно, куда-то уплывает, как уплывает многое. Аристократия духовная, визуальная, какая угодно, она потихоньку у нас исчезла. Потом разночинцы. Потом ПТУ.
К. ЛАРИНА - А дальше что будет?
Л. ДУРОВ - Дальше, я думаю, что это волны, я думаю, что все-таки это будет возрождение, будет ренессанс. И опять же, офицеры подтянутся и будут стройными, мощными и красивыми, не будут ходить с целлофановыми пакетами в руках, и думаю, что и все-таки мужчины станут мужчинами.
К. ЛАРИНА - Да, наверное, вы правы, что все равно все это взаимосвязано. Я сейчас вспоминаю не только офицеров, но и солдат, которые просят милостыню на дорогах больших городов, да.
Л. ДУРОВ - Ужасно. С одной стороны, они, может быть, и вынуждены, а, с другой стороны, я был бы солдатом, разве я попросил бы? Да ни за что. Я бы застрелился, но не попросил. Да, потому что это уже, понимаете, это общее, как метастаза, это общая зараза, когда понятия совесть, честь, они стираются и отступают куда-то. Хотя, я говорю, понять можно, но я скорее понимаю, когда ученые идут маршем протеста, это я понимаю. Я бы с удовольствием к ним бы присоединился, пришел бы и тоже требовал бы к себе уважения и работы, потому что это мозги нации, это мощь нации. А когда милостыню просят, это да, понятно, но не просто же так, они же не от беды это делают, и что-то в этом есть нехорошее.
К. ЛАРИНА - В этом смысле что-нибудь может изменить театр, литература, музыка? Все, что мы относим к высокому и духовному?
Л. ДУРОВ - Да, вы знаете, что, и в театре, и в музыке тоже произошла девальвация очень сильная. Попса заменила истинную эстраду, истинный театр, вытеснила очень сильно. В литературе произошло то же самое. Есть блестящая литература современная? Конечно. Есть писатели мощные? Конечно. Но я боюсь, что через какое-то количество лет я возьму в библиотеке Достоевского и увижу, что это томик уже никто не востребовал года два, а, может быть, три. И также с Пушкиным. Это страшно, этого я боюсь. Идет такая подмена истинных вещей суррогатом, который, наверное, броский, наверное, он может, как сказать, на себя обратить внимание, но постепенно же мы привыкаем, как мы привыкаем к мату, к этому фону, как мы привыкаем к жестокости. И не понимаем, что за нами-то следующее поколение, а что мы им оставим? Мозги на стенке? Вседозволенность? Отсутствие действующих законов? Это страшно. А люди об этом не задумываются. Купим эту американскую макулатуру и постепенно.
К. ЛАРИНА - Да у нас своей навалом, что нам американская?
Л. ДУРОВ - Вот именно, покупаем-то чужое, навозу, нет, знаете, есть что-то радостное. Я в круизе был, показал картину 'Зачем человеку крылья', а это старая картина, я там главную роль играю, вторую главную роль играет Михаил Глузский. Я солдата бывшего играю, ветерана. И после сеанса смотрю, весь зал зареванный. И подходит девочка, очень современная, совсем, и внешне современная, и внутренне современная.
К. ЛАРИНА - Т.е. без комплексов?
Л. ДУРОВ - Зареванная и говорит - я не знала, что такое настоящее кино, я все смотрю что-то и рассказывает, что она смотрит. Вдруг я думаю, нет, можно же пробудить чувства. На ваш вопрос отвечаю, надо делать свое дело и все, потому что вступать просто так в полемику можно. Но, во-первых, могут не поверить, скажут - старый дурак, что ты понимаешь, это жизнь давно уже пошла вперед, а ты все топчешься и топчешься. Я думаю, что это не совсем так. Мы топчемся на чем-то великом и хотим, чтобы оно сохранилось. Мне хочется, чтобы что-то было все равно, чтобы, извините за выспренность, чтобы что-то светлое пробуждалось, а не низменное.
К. ЛАРИНА - Давайте сейчас прервемся на новости, потом продолжим нашу встречу, напомню, что в гостях у нас сегодня Лев Дуров.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА - Напомню, что в гостях у нас сегодня на 'Театральной площади' Лев Дуров, главный режиссер театра на Малой Бронной, актер и режиссер как театральный, так и кинематографический. Писатель, мы совсем об этом забыли упомянуть, поскольку уже несколько книг вышло.
Л. ДУРОВ - Не несколько, две.
К. ЛАРИНА - Две, значит, еще будут, это только начало.
Л. ДУРОВ - Хватит.
К. ЛАРИНА - Давайте, у нас поскольку сегодня такой разговор не театральный, очень правильно, я, наоборот, это приветствую, давайте, я обещала телефон включить, Лев Константинович, несколько звонков, потому что я вижу, что люди звонят.
Л. ДУРОВ - Конечно.
К. ЛАРИНА - Во-первых, здесь очень много телеграмм благодарности за ваши слова, которые были сказаны вами до перерыва, здесь просто люди как-то очень прониклись сердцем. Лев Дуров слушает ваши вопросы, несколько звонков у нас есть возможность принять от вас, уважаемые слушатели.
Л. ДУРОВ - Слушаю.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ТАМАРА - Я очень приветствую вашего гостя, очень люблю как актера и режиссера. Лев Константинович, я хотела узнать у вас такую вещь, вы пришли, вернее, вы в этом театре долго работали, и вы как режиссер уже себя проявили, и как актер, но если вашему другу Евдокимову это было в плюс, что это так его односельчане восприняли, его земляки, да, я думаю, что в театральном мире это могло быть минусом. Потому что вдруг вы стали их начальником, говоря таким бытовым языком.
К. ЛАРИНА - Начальником в театре, вы имеете в виду?
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ТАМАРА - Да, в театре. Организм театральный все знают, очень сложный, не явилось ли это для вас дополнительной трудностью, не считая творческих и других моментов? То, что вы свой и свои ряды, вдруг стали над ними.
К. ЛАРИНА - Спасибо вам за вопрос, Тамара. Вопрос, который можно задать Александру Анатольевичу Ширвиндту, наверное.
Л. ДУРОВ - Во-первых, я не стал начальником, это совсем другое. А во-вторых, я знаю все болести актерской профессии и актерской судьбы, поэтому я стараюсь быть очень тактичным по отношению к своим коллегам. Конечно, я срываюсь, как и раньше срывался, такой уж у меня характер вспыльчивый, что тут поделаешь, но я думаю, что меня прощают. Они знают, что это или от беспомощности, или от желания, чтобы было лучше. Я себя никаким начальником не ощущаю. И мои коллеги не ощущают меня своим начальником. Это я вам даю честное слово, это так.
К. ЛАРИНА - У вас можно выпросить роль? Если вы не хотите ее давать, но к вам приходит, не знаю, молодая актриса или молодой актер, какими-то своими собственными способами, путями пытается у вас эту роль выцыганить?
Л. ДУРОВ - Нет, никто этого не делает и не делал. Значит, попросят, скажу - пожалуйста, попробуйте во втором составе, ради бога, напишите, как это делается, заявку и все.
К. ЛАРИНА - Т.е. не пошлете сразу?
Л. ДУРОВ - Нет, конечно. Или если это не соответствует просто возможности этой актрисы, я ей просто тактично скажу - не надо, потом расстроишься, проиграешь соревнование, зачем тебе это нужно? Нет, такого ничего у меня не было.
К. ЛАРИНА - А если надо будет, не знаю, помочь в бытовом смысле, квартиру получить, вы должны это делать?
Л. ДУРОВ - Конечно.
К. ЛАРИНА - Просить ходить к начальникам московским?
Л. ДУРОВ - А как же, унижаться и кланяться, я сколько квартир себе не сделал, а скольким сделал, очень многим, ходил и телефоны ставил в свое время, чего только не делал, конечно. И сейчас продолжаю вместе с директором всякие писать в инстанции бумажки. И недавно у нас актер получил бесплатно квартиру, да. Но это, наверное, последняя уже была бесплатная.
К. ЛАРИНА - Да, оговоритесь, а то сейчас к вам пойдет толпа безработных артистов.
Л. ДУРОВ - Последняя в этом веке.
К. ЛАРИНА - Давайте еще звонок, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Здравствуйте, можно сказать что-нибудь Льву Константиновичу?
К. ЛАРИНА - Пожалуйста, он вас слышит.
Л. ДУРОВ - Я вас слушаю, только не очень ругайтесь.
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Что хочу сказать? Хочу просто поздороваться и напомнить, что в Екатеринбурге его очень ждут. Немножко знакомы.
К. ЛАРИНА - А как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Меня зовут Алексей.
Л. ДУРОВ - О, Алексей, здорово. Да, спасибо.
К. ЛАРИНА - Алексей, вы поняли, что вы в прямом эфире и с вами разговаривают?
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Нет, еще не понял, потому что радио выключил.
Л. ДУРОВ - А чего же вы выключаете-то? Я с вами разговариваю, а не хотите со мной разговаривать.
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Просто я в машине, и если добавлю сейчас громкости, то в телефоне будет слышно радио.
К. ЛАРИНА - Говорите уже, Дуров вас слышит.
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ - Лев Константинович, очень вас ждем, приезжайте еще, встретим, как всегда, будем очень рады.
Л. ДУРОВ - Спасибо, обязательно приеду.
К. ЛАРИНА - Спасибо Екатеринбург к нам дозвонился из машины, вообще похвально, это очень сложно. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ ГЕОРГИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - Добрый день, Ксения, добрый день, глубокоуважаемый Лев Константинович.
К. ЛАРИНА - Здравствуйте.
Л. ДУРОВ - Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ ГЕОРГИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - Что я хочу сказать, я потрясен тем, что сказал Лев Константинович, на 100% он прав. Страшно то, что идет переоценка ценностей. И даже, понимаете, получается, что героями становится или человек, который только-только по существу начал на сцене, так, или героем представляют, извините, какую-нибудь великосветскую шлюшку, которая трясет именем отца, как помелом пометает по полу, понимаете, это противно. Я не ханжа, я помню еще Ролана Антоновича, покойного, когда он был студентом Щучки, я у него занимался, он вел драмкружок. Сейчас у меня внучка пытается.
К. ЛАРИНА - Георгий Васильевич, вас остановить невозможно, я знаю. У вас вопрос есть или вы хотели просто присоединиться к размышлениям, да?
СЛУШАТЕЛЬ ГЕОРГИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - Я просто хочу пожелать Льву Константиновичу всего-всего самого лучшего.
Л. ДУРОВ - Спасибо.
К. ЛАРИНА - Спасибо большое. И еще один звонок.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ТАМАРА - Мне хотелось бы Льву Константиновичу такой вопрос задать. Будьте любезны, нет ли возможности, не обсуждается ли в театральных кругах вопрос о том, чтобы был создан театр шукшинского героя? И сами вы хотели бы что-то сыграть из Шукшина?
К. ЛАРИНА - Спасибо, Тамара, за вопрос.
Л. ДУРОВ - Создание театра, наверное, дело очень сложное.
К. ЛАРИНА - Я помню, что покойный Бурков, да.
Л. ДУРОВ - Бурков пытался это сделать, это очень сложно. Я ставил Шукшина, вы знаете, где? В ГДР. Я ставил 'Энергичных людей', и у меня был очень хороший спектакль, немцы, как ни странно, просто блестяще играли. Я почему так спокойно говорю, потому что они спектакль назвали лучшим за их последнее время тогда. И они приехали в Москву на гастроли, москвичи видели этот спектакль. Это был очень хороший спектакль. Не потому, что я его поставил, а потому что, на самом деле, был очень хороший. Я бы с удовольствием что-нибудь поставил бы Шукшина, но у нас сейчас такая программа, мы приглашаем молодых режиссеров, и они сами приходят со своими предложениями. Мы не рекомендуем никого из наших актеров, они смотрят спектакли и сами набирают свою маленькую труппу для своего спектакля. Сейчас Самгин опять будет "Адриенну Лекуврер", Гольданскую, он предложил на главную роль Гольданскую. Мы дали согласие, и директор, и я сказали - конечно, давайте приглашайте. Она будет сейчас репетировать у нас в театре.
К. ЛАРИНА - А Шукшина зря, конечно, вы к нему не обращаетесь, потому что вы как раз один из немногих людей, которые чувствуют очень этого автора. Ну, как, такие у него есть вещи, которые не реализованы, не говоря уже про 'Разина', а есть 'До третьих петухов', гениальная вещь.
Л. ДУРОВ - Очень трудная для постановки, Ксения, вы даже не представляете. Жора Бурков хотел ставить. Я ему сказал - нет, это вещь для чтения. Он попытался, потом встретил меня и сказал - ты был совершенно прав.
К. ЛАРИНА - Серьезно?
Л. ДУРОВ - Да, она визуально не театральна, она по идее, по смыслу просто замечательная пьеса, визуально представьте себе, открывается занавес.
К. ЛАРИНА - Книжная полка.
Л. ДУРОВ - И на книжной полке сидят герои, все.
К. ЛАРИНА - Нет, классно, в кукольном театре можно поставить.
Л. ДУРОВ - Конечно, гениальный писатель, но что тут поделаешь? Я думаю, что я обязательно что-нибудь поставлю, так что спасибо вам за напоминание и за совет, я обязательно Шукшина поставлю.
К. ЛАРИНА - Возвращаясь к еще одной вашей ипостаси, которую мы так упомянули вскользь, это литература, описание.
Л. ДУРОВ - Да перестаньте.
К. ЛАРИНА - Я понимаю, я знаю, что вы к этому относитесь, все время говорите, что я графоман, да?
Л. ДУРОВ - Конечно.
К. ЛАРИНА - Но вы замечательный рассказчик и прекрасно, что вы это фиксируете на бумаге. Но я про другое хотела спросить, у вас же все-таки Дуров - это же не просто Лев Дуров, это же целая история нескольких поколений, про это не хотелось бы вам здесь покопаться, в родословной и рассказать? Или нет?
Л. ДУРОВ - Нет, пожалуйста, но это как-то всегда неловко. Мы известны с 1540 г., мы шестая часть геральдической книги России, у нас есть свой герб, но я шуточно поменял. Герб у нас такой - золотой щит и черный орел несет в когтях красного змия. А как актер я сказал, красного меняю на зеленого змия.
К. ЛАРИНА - А недвижимость, усадьбы, поместья?
Л. ДУРОВ - Нет, что вы. Я знаю, что есть по маминой линии, есть дом в Ставрополе, дед по маминой линии, он был знаменитым купцом-обувщиком, у него грандиозное совершенно лицо. У меня в спектакле 'Дети' висит его портрет. И все приходят, говорят - слушай, какое лицо. Я говорю - это мой дедушка. Он был знаменитым обувщиком, поставщиком двора Его императорского величества. Потом сбежал от революции, уехал в Харбин и как-то сгинул, я не знаю его судьбу. А так, у нас и были стольники Петра, и постельничие Ивана Грозного, два цирковых, Владимир и Анатолий, родные братья, сейчас Наталья Дурова, моя двоюродная сестра, художественный руководитель театра зверей, она замечательная женщина, уникальная совершенно. Настоятельницей Новодевичьего монастыря была Анастасия Дурова, по-моему, в течение 17 лет. Так что наших много.
К. ЛАРИНА - А кавалерист-девица?
Л. ДУРОВ - Да, и Надежда Дурова, конечно, девица-кавалерист.
К. ЛАРИНА - Вот, наверное, откуда все.
Л. ДУРОВ - Сбежала из семьи, бросила годовалого ребенка, пошла воевать.
К. ЛАРИНА - Вы так общаетесь с родными Дуровыми?
Л. ДУРОВ - Конечно, мы с Натальей друзья, я у нее часто бываю в уголке.
К. ЛАРИНА - А есть какие-нибудь приоритеты в профессиях, потому что когда смотришь на историю какого-то рода, всегда понятно, чем, в основном, занимались люди, когда такая династия? Понятно, что здесь цирк, наверное, да? Или нет?
Л. ДУРОВ - Цирк, да. Да нет, вы знаете, это как-то, я не знаю, может быть, это сидит там в подкорке, что ах, вот у меня такая родня, у меня такие предки. На самом деле, нет, не так.
К. ЛАРИНА - А приходилось скрывать кого-нибудь при советской власти?
Л. ДУРОВ - Да, у меня была тетя репрессирована, конечно, а мама работала в историческом архиве. И она могла просто потерять работу, а мы тогда жили бедно очень. И могло кончиться плачевно. Но, по-моему, она не скрывала, потому что это было бессмысленно скрывать, это было гораздо страшнее, могло кончиться гораздо хуже. Поэтому я не думаю, что она скрывала. Владимировна, она была журналисткой, писательницей, много книг, и она отсидела, но она, к сожалению, сошла с ума из-за этого и потом, ладно, это так. Так что такая родня, это видите, какая, звонкая и мощная. Надо самому что-то делать, чего кивать на предков?
К. ЛАРИНА - Нет, все равно надо, хочется покивать.
Л. ДУРОВ - Я уже об этом говорил, ко мне племянник прибежал - дядя Лева, давай вступать в дворянское собрание, вот документы, мы же дворяне. Я говорю - ты, Кирилл, бородатый, а я бреюсь. Я смотрю на себя каждое утро в зеркало - не пойду я вступать в дворянское собрание.
К. ЛАРИНА - А внуки ваши уже как-то определились с пристрастиями в жизни?
Л. ДУРОВ - Нет, внук в гуманитарном университете учится, Иван, а внучка, она работала, гуманитарный университет кончила, она на 'Маске' была переводчиком, я не знаю, даже кем она на 'Золотой маске' работала, познакомилась с кукольным театром г. Абакана, подружилась с ними и уехала в Абакан.
К. ЛАРИНА - Да вы что?
Л. ДУРОВ - Три года она проработала в Абакане, вышла замуж, муж - алтаец, замечательный парень, свадьба была там, в деревне, где его, на свадьбе гуляло 300 человек. Я там не был, были, моя родня там была, на них все это произвело сильное впечатление это все. Их одели в национальные костюмы, она вышла замуж, он сейчас учится, поступил в ГИТИС на музыкальное отделение к Виктюку. Говорят, что просто замечательно поет, он певец, горловик еще, говорят. Да, сдал сессию просто грандиозно, по-моему, одни пятерки. И уехал на сенокос, потому что видите, как замечательно, даже в деревню улетел косить сено, потому что иначе зимой родня не проживет. А Катя полетела к нему.
К. ЛАРИНА - Азартная какая девочка.
Л. ДУРОВ - Любовь. И сказала - вы даже не представляете, в каком тяжелом городе вы живете, Абакан - прекрасный город, ничего с этим не поделаешь. Я боюсь, что когда он кончит, уедет опять к себе в Абакан, и, конечно, Катя уедет тоже в Абакан, боюсь, что так оно и будет.
К. ЛАРИНА - А применить силу?
Л. ДУРОВ - Нет, ни в коем случае, что вы, они у меня замечательные, они сами решают свою судьбу, я не имею права, ну как, что вы.
К. ЛАРИНА - Как, все равно процесс воспитания, он вообще в чем-то должен заключаться.
Л. ДУРОВ - Воспитание в том, что, как 'В добрый час' когда-то мы играли, да? Никуда, что ты, будь при дедушке, рядом к ноге? Да вы что, нет, тем более что они у меня, действительно, они мне не причинили никаких болестей. Вы знаете, сейчас часто в семьях такие дети, к сожалению, столько приносят несчастья, эта проклятая наркомания, все, что угодно.
К. ЛАРИНА - С другой стороны, Катя, все время, ваша дочь, она все время, всю жизнь, рядом с вами и в театре, и в профессии, как-то вы ее далеко от себя не отпускаете.
Л. ДУРОВ - Нет, она сама не отходит, она выбрала сама эту профессию. Я был уверен, что она не поступит, я никаких усилий не прилагал, клянусь вам, можете у кого угодно спросить. Я даже сказал - Катя, тебе ничего не кажется? Она же была толстая тогда, когда поступала-то.
К. ЛАРИНА - Я помню 'Фантазии Фарятьева', да.
Л. ДУРОВ - Конечно, а потом оказалось, что она просто замечательная актриса, она много играет, и в театре к ней очень хорошо относятся. Так что папа тут не имеет значения, она самостоятельный человек.
К. ЛАРИНА - У вас воспитание какое было, серьезное?
Л. ДУРОВ - Вы знаете, в том-то и дело, что никакого буквального воспитания не было. Я вообще считаю, как это можно воспитывать, это пример. Если семья нормальная, если в семье все нормально, если нет ни скандалов, если не произносится слово 'деньги', не говорит жена мужу - почему ты так мало зарабатываешь, а где моя шуба, это чушь, если этого не происходит, если никто не хлопает дверьми, тогда это и есть воспитание. Я знал все ворье района.
К. ЛАРИНА - Замечательное воспитание.
Л. ДУРОВ - Ворье, они при мне не стеснялись рассказывать о своих подвигах, знали, что я никого не заложу, но, тем не менее, они меня не втягивали ни в одну историю, я не был трусом никогда. Но они меня не втягивали в свои дела, потому что они уважали моего отца и понимали, что Леху нельзя в это втягивать. Голубятни подснимали, у нас подснимут голубятню, мы идем ночью, подснимали голубятни, вот единственно в каких грабежах я участвовал.
К. ЛАРИНА - А выпить, покурить?
Л. ДУРОВ - Ну что вы, у меня была история знаменитая, когда первый раз пошли на каток, я пошел со взрослыми, первый раз я там выпил. А выпил, тогда же как пили, с прицепом, т.е. в кружку пива выливалось 100 грамм водки и это выпивалось. И на катке с этими прицепами, я стою, я уже был, так сказать, большой мальчик. Седой, давай. И я дал. А тут завязалась драка на площади Лефортовской жуткая. И забрали всех в милицию. Я собрал все коньки, а меня не забрали, я пришел домой, вывалил с грохотом эти все коньки, вышла мама и говорит - Лева, ты что? А я прислонился к стенке, стою, меня качает. Она - ой, Костя, посмотри, Лева какой-то не такой. Папа выбежал - что такое? Я говорю - я пьяный. А что это за коньки? Я говорю - драка была, всех забрали. Он говорит - ты дрался? Я говорю - да. А почему ты здесь? Я говорю - почему, меня не забрали. Ну-ка быстро в милицию. Ты дрался? Я говорю - да. Так почему же они сидят, а ты нет? Я пошел в милицию, мне открыл дежурный, говорит - в чем дело? Я говорю - меня не пускают домой. Ну иди. Я вхожу, в камере вся моя шайка сидит - ой, Седой, садись, давай играть в карты.
К. ЛАРИНА - Какой отец-то у вас.
Л. ДУРОВ - А утром всех выгнали нас, под зад дали, вылетели мы все из милиции. Вот вам и воспитание.
К. ЛАРИНА - К вопросу о словах честь и благородство, и прочее, дружбы.
Л. ДУРОВ - Ответственность, раз ты вместе, так отвечай, какого черта ты приперся домой? Потом он про пьянство даже ни слова не сказал. И мне стало стыдно, я после этого, наверное, лет 10 в рот спиртного не брал, потому что неудобно было, нехорошо. Папа не сделал ни одного по этому поводу, мне не сказал ни одного слова. Он вообще не пил и не курил, можете себе представить? А работал в Союзвзрывпром. И не произносил ни одного бранного слова за всю свою жизнь, вот вам все воспитание.
К. ЛАРИНА - У нас заканчивается время.
Л. ДУРОВ - Как жалко.
К. ЛАРИНА - Быстро скажите, какие спектакли вы будете показывать в следующем сезоне.
Л. ДУРОВ - Вы тоже хороша. Завтра, значит, открытие сезона, мы опять Самгина пригласили, режиссера, который у нас в прошлом году ставил 'Славянские безумства', он будет "Адриенну Лекуврер" ставить.
К. ЛАРИНА - С Амалией Гольданской, это мы сказали.
Л. ДУРОВ - Да, пьеса давно не ставилась. Я сейчас работаю над пьесой Жеребцова, молодого драматурга, она называется 'Приглашение в партер', называлась иначе, теперь мы ее переименовали, вчера автор настоял на этом названии. Это 25 сентября у меня премьера. И мы с Марком Розовским ведем переговоры, он, да, предложил две пьесы Артура Миллера, а у меня к нему есть другое предложение, он еще об этом не знает. Сейчас он приедет.
К. ЛАРИНА - Скажите сейчас по радио, он нас слушает всегда.
Л. ДУРОВ - Будет 60-летие Победы над Германией, и может быть, он это умеет здорово делать, я поговорю с ним, может быть, он что-то к этой дате сделает. Понимаете, в том-то и дело, сейчас нельзя, не надо ставить датных, как при советской власти, спектаклей, никто ни на чем не настаивает. Но есть зов сердца, что необходимо эту дату каким-то образом отметить. Если нет, то сам буду что-то думать на эту тему, будем приглашать, опять же, новых режиссеров, будем думать. 15 сентября встречаюсь с Петром Наумовичем Фоменко, да, я пригласил его, он сказал, что сейчас он работает, в основном, с молодежью, очень сильно занят. Но, тем не менее, просто наотрез не отказался. По крайней мере, уже было мне это приятно, потому что мы с ним вместе учились в Школе-студии МХАТ, всю жизнь относились друг к другу с огромным вниманием. Он вообще режиссер уже даже не российский, он всемирный режиссер, во всем мире его знают. Если он придет, я буду счастлив. Вот и все планы. А так, в остальном, прекрасная маркиза.
К. ЛАРИНА - Спасибо большое. Лев Константинович Дуров, наш сегодняшний гость.
Л. ДУРОВ - Спасибо вам.
К. ЛАРИНА - Я добавлю еще к вышесказанному, что, конечно, все равно будем ждать следующую книгу, поскольку читается все это на одном дыхании.
Л. ДУРОВ - Да ладно.
К. ЛАРИНА - Спасибо вам большое.
Л. ДУРОВ - Спасибо вам, Ксения, спасибо.

Дополнительные материалы:
Читайте также:
Лев Дуров: Шапка Мономаха или неполученный грант

Линия жизни Льва Дурова
Телеканал "Культура" Февраль 2004 г.

Беседу вела Ксения Ларина
 

Самые популярные материалы на сайте:


На главную

Поиск по сайту
Подписка на новости >>
Предисловие
Приветствие Льва Дурова
От администрации сайта
Новости
Анонсы на текущий месяц
Форум
Интересные ссылки
И это все о нем
Биография
Льву Дурову - 80!!!
Фотоальбом
Интервью в прессе, на ТВ
Статьи в прессе
Друзья
Школа-студия МХАТ. Ученики.
Театр
О театре на Малой Бронной
Роли
Постановки
Рецензии
Текущий репертуар
Где купить билеты
Кино, ТВ, радио
Фильмография
Роли в кино и на ТВ
Телеспектакли
Голос Дурова
Рецензии
Актёрские байки. Книги.
Байки Дурова
Книги Л.К.Дурова