После вышедшей в начале восьмидесятых годов картины “Не бойся, я с тобой!” Лев Дуров стал настоящим кумиром молодежи. Еще бы. Его герой — учитель карате — пробивал пальцем железную бочку, дрался с несколькими противниками, в общем, демонстрировал чудеса боя, которые можно увидеть сегодня в каком-нибудь гонконгском боевике. Так получилось, что в СССР карате запретили практически сразу после выхода фильма на экраны. Говорили, что после него карате стали увлекаться практически все, и молодежь стала неуправляемой...
     
     

- Повальный запрет карате пришелся не к выходу фильма, а чуть раньше. И картина здесь ни при чем. “Не бойся, я с тобой!” вообще хотели запретить. Потом, правда, сказали вырезать по максимуму сцены драк. Поэтому практически все зрелищные эпизоды были выброшены. Например, где я один против троих дерусь. Но все равно что-то осталось, и молодежь считала меня самым сильным, защитником всех обиженных.
     — Долго пришлось тренироваться? Вы ведь карате не занимались, только боксом.
     — Несколько месяцев. На съемках была целая группа азербайджанских каратистов. Очень серьезные ребята. Но я, конечно, занимался карате настолько, насколько нужно было для кино. Утром рано вставали. Из гостиницы ехали на съемочную площадку, переодевались и начинали тренироваться. Иногда больно было. Иногда, наоборот, смешно. Как-то я должен был спарринговаться с одним из каратистов. Спортсмена предупредили, чтобы он контактировал поосторожнее, поскольку я артист, а не каратист. И мы с ним прыг, прыг. Он машинально ударяет меня. Я тут же ему в ответ. Да так сильно, что он даже на землю сел: “Ну, Дуров, ты даешь! Хорошо попал”. Потом ходил, разминался, долго в себя приходил.
     — А вам доставалось?
     — Еще как, особенно от партнеров. Я уже не помню, как фильм называется, где мы с Январевым во время драки из пролетки на ходу вываливаемся. Я ему объяснял: “Мы с тобой вываливаемся, ты распределись так, чтобы твои руки пошли с двух сторон моей головы”. — “Да, да”.
     Вываливаемся. Он локтями попадает мне точно по ребрам. Они трещат. Я ему говорю: “Аккуратней”. Следующий дубль, снова вываливаемся. Его локти попадают туда же и ломают мне два ребра. А на следующий день мне нужно было в Кишинев на съемки другой картины. Так я и ехал из города Калинина в город Кишинев стоя в поезде, потому что ни лечь, ни сесть я не мог. Хуже того. Приезжаю, и мне первым делом говорят: “Сегодня снимаем, как вы по бревнам сбегаете на грузовик”. Пришлось бегать, какой-то анестезией побрызгали... А когда еще в детском театре работал, играл хулигана, а мой партнер — героя. По сценарию, когда он пытался пресечь какие-то мои проказы, у нас завязывалась драка. И каждый раз он попадал мне кулаком в лицо. Я ему пытался говорить: “Жень, понимаешь, мне больно. Мы же с тобой репетировали”. Однажды, только мы с ним на эту тему побеседовали, — удар. И у меня прямо на сцене из носа брызнула кровь. Я машинально, ничего не думая, ответил и нокаутировал. Он брык — и лежит без сознания. Подхватили его, как-то обыграли — спектакль-то идет, — затащили за кулисы, пока он не пришел в себя. Вот так неожиданно получается. Или в картине “Ко мне, Мухтар!”. Я ведь играл там бандита, и на меня натравливали собаку. Мне только после съемок рассказали, что она вообще людоед, потому что во время настоящего преследования загрызла насмерть человека. А дрался я там с артистом Пархоменко, который играл главного злодея. По замыслу режиссера, у него в руке должен был быть пистолет “ТТ”, и в каждом дубле он попадал этим пистолетом мне в лицо. “Пархом, так же нельзя”. Ничего не помогало. Кончилось тем, что я взял кирпич, положил его рядом с собой и сказал: “Пархом, учти. Если в следующем дубле ты попадешь мне опять в лицо, я возьму вот этот кирпич и пройдусь по тебе. Понял?” Больше не попадал.
     — Лев Константинович, могли бы кирпичом приложить?
     — Ну, не знаю...
     — Вообще в жизни приходилось когда-нибудь драться?
     — Я же в Лефортове родился, поэтому, конечно, случалось. Вот навыки карате никогда не применял. Этого нельзя делать. Я однажды сидел с одним очень серьезным каратистом в кафе на юге во время съемок. И к нам прицепились местные ребята. Долго придирались к моему компаньону, почему он вину предпочитает томатный сок. Я их пытался вразумить: “Не надо цепляться, этот человек владеет карате”. Но они, наверное, не знали, что это такое. Долго так продолжалось. И, когда мы вышли, они пошли за нами — человек шесть амбалов здоровых. Один из них протянул к моему знакомому руку (у него были длинные волосы) и сказал: “Может, тебя подстричь надо?” После этого не успел я глазом моргнуть, как все шестеро лежали на земле в полном недоумении, корчась от боли. Потом я у него спросил, почему он так долго терпел эти издевательства. А он сказал, что этого делать в жизни нельзя, и был жутко расстроен.
     — У вас висит грамота по карате-до...
     — ...это за третий дан.
     — Какой это пояс?
     — Высокий уже (смеется), ближе к черному... Я же занимался несерьезно. Важно было, чтобы я правильно ставил руки. Чтобы все выглядело более или менее по-настоящему. Ну, оно так и получилось. Иногда думаю: нет, не стыдно, все эффектно и убедительно. 

Пензенский художник Николай Остапенко решил устроить праздник для актеров, снимавшихся в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера». Как ранее сообщалось на нашем сайте, почти год он работает над портретами этих киногероев, и теперь собирается везти выставку в столицу, где Николай Остапенко недавно побывал. Там он встречался с исполнителем роли капитана королевских мушкетеров – Львом Дуровым. «Он принял меня, – рассказывает художник, – как в том фильме Де Тревиль Д’Артаньяна. Аудиенция была приятной. И обещал помочь. Организовать выставку либо в своем театре на Малой Бронной, либо в Доме кино с приглашением исполнителей ролей этого фильма». 25 декабря Дурову исполняется 75 лет, и Николай очень торопится успеть закончить все портреты к этой дате, поэтому работает даже ночами. Всего задумано сделать 25 портретов. Готовы из них пока только 12. Но Льву Дурову художник уже сделал один подарок накануне юбилея: картину, на которой изобразил Сан Саныча из фильма «Не бойся, я с тобой».