ОПУСТИЛСЯ занавес. Зрители покинули зал, вышли на улицы. Спектакль закончился. Но началась его вторая жизнь — в сердцах и умах зрителей. Порой долгая, чаще короткая. Порой шумная, чаще спокойная (иногда и не знаешь о ее существовании). Этим и ценна встреча с настоящим искусством — долгосрочной своей жизнью.
Анатолий Эфрос поставил в Центральном детском театре феерию Валентина Катаева «Цветик-семицветик». Поставил с верой автору и со щедрой фантазией. Пьеса Катаева многослойна — здесь и сказка, и правда, и пародия, и поэзия. Здесь иногда привычные «взрослые» выражения, вложенные в уста детей, становятся уморительным (и поучительным) абсурдом,, а чудеса принимаются героями без удивления. В режиссерском решении стоят рядом жизненная правда и яркий театральный (именно театральный) вымысел. Максимальное сближение этих двух начал и, рождает необычайно праздничное зрелище.
Правда и вымысел то сменяют друг друга, то царят на сцене одновременно. Ни на минуту не выходит артистка Б. Захарова из образа. В ней есть та подлинность характера, которая заставляет забыть о сцене.
Переплетение правды с улыбчизой сказкой живет и в оформлении художников В. Лалевич и Н. Сосунова: жираф во всю сцену, лупоглазый мишка, громадная ромашка — это все реальные, только «выросшие», детские игрушки. Реальные, но все же игрушки! Пляшут булочницы. Их сменяет кукла Матильдочка: она разговаривает капризным девчоночьим голосом, как «нормальный» испорченный ребенок... И то, и другое неожиданно. В одном случае — правда, освещенная театральным софитом, в другом —- сказка, обладающая подлинностью жизни.
Оттого так замечательно отлились в спектакле сцены детских игр — ведь детям свойственно смешивать правду и выдумку. И " от этого скрытая «взрослая» направленность феерии против мещанства, против затрепанных театральных приёмов (Эфрос нашел в ней и это), против самодовольной сытости и глупости становится достоянием зрителя, заставляет его смеяться, но взять себе кое-что на заметку. И это «кое-что» надолго останется со зрителем, останется вместе со сказочно-театральным впечатлением, вынесенным со спектакля...
А ЦЕНТРАЛЬНЫЙ детский выпускает новый спектакль — «Похищение луковиц» по сказке бразильской писательницы М. К. Машаду.
В этой пьесе уже полновластна детская фантазия. Нет многоплановости, но есть чисто сказочные превращения, торжество доброго, наказание злого. Режиссер Ю. Фридман, художники те же В. Лалевич и Н.Сосунов — идут навстречу всем этим сказочным требованиям. Пожалуй, простенькую пьесу Машаду можно было решать только так-шумно, беспорядочно и по-сказочному всерьёз. По-настоящему несчастен над опустевшей грядкой владелец волшебных луковиц (арт. П. Должанов), деятельно берутся за поимку вора его внуки (артистки Э. Кузнецова и Е. Фирсова). А сколько недоразумений возникает из-за сварливости кошки, осла и собаки! И как при этом весело смеются соседи, одетые в национальные костюмы, с гитарами в руках. Так и остаются в памяти персонажи — счастливые, сказочные, на фоне рассветов, закатов и музыки.
В спектакле есть герой, в которого Ю. Фридман, видимо, вложил немало творческой страсти — мнимый сыщик, вор Хамельон. Образ, созданный артистом А. Генесиным, говорит зрителю, может быть, даже больше, чем должен был бы сказать по пьесе.
И ЕЩЕ одна постановка. Сама по себе «Пристань «Кувшинка» Г. Карпенко—неплохая пьеса. В истории, завязавшейся вокруг проступка честного паренька, есть боль за мальчишку, волнение. Есть в пьесе и колоритные образы. Но спектакль — - это работа и драматурга, и театра. Союза их на этот раз не получилось. Характеры дошли до зрителя привычными, мысли стали донельзя знакомыми.
Поначалу образ председателя колхоза Зюзюкина лепится И. Вороновым со свойственной этому актеру силой. Он запоминается эдаким образованным обывателем, скрывающим за верными словами сухость и эгоизм души. Ведь это он, толкнув Демида к проступку, организовал кампанию против него! Но вдруг оказывается, что, Зюзюкин тоже болеет за мальчишку, по-доброму, по-человечески. Неубедительная перестройка характера. Актер теряет достоверность образа.
Зюзюкину противостоит и учительница Марья Леонтьевна. У замечательной актрисы В. Сперантовой есть в спектакле моменты яркие, трогательные — но лишь моменты... А ведь этого мало для выполнения замысла автора. Почему Г. Сайфулин — актер талантливый и яркий — так неинтересен в роли Демида? Почему выносишь впечатление, что незачем не только встречаться, но и выходить на сцену влюбленным Нюре и Лёше(артисты Т. Надеждина и Л. Дуров)? Почему так холодно, незаинтересованно сыграла роль заведующей птицефермой актриса Л. Чернышева?
Спектакль лишён яркой театральности первых двух работ (хотя яркость — качество, особенно ценное для юных зрителей). Это как раз объяснимо: иной жанр пьесы. Спектакль «Пристань «Кувшинка» получился таким скучным и незапоминающимся потому, что режиссёром А. Некрасовой на сей раз утеряна ясность замысла, обязательная творческая активность.
ИТАК, три новые постановки. Разошлись дети, которые, может быть, и не проникли во все тонкости, но все прекрасно , почувствовали. Для одних спектаклей уже началась вторая жизнь, другие...
Хорошие спектакли создаются , по-разному, но всегда с доверием автору, с помощью ему. с тратой сил души, в поисках еще не открытого. Этим самым их создатели словно говорят, напутствуя своих героев в новую жизнь, звонко и с полным правом:да здравствует Спектакль!
