Непревзойдёнными мастерами розыгрышей во время гастролей выступали Александр Ширвиндт и Михаил Державин. Они начали работать, как и мы, сразу же.

Ещё когда ехали в автобусе от вокзала до гостиницы, они внимательно изучали достопримечательности города. И когда добрались до места, в их светлых головах уже созрел гениальный по простоте план.

И вот они сидят в гримёрной. Задумчивые, сосредоточенно о чем-то размышляющие. Тут же гримёр. Все молчат. Наконец Александр не выдерживает, тяжело вздыхает и с досадой бормочет:

 — И почему мы взяли только по одному!.. Да и рубашки надо было брать по три, а не по две...

— Я говорил,— слабо оправдывается Михаил.

— Говорил...

Опять молчат.

— Ладно, Саша,— успокаивает товарища Михаил,— завтра поедем и еще возьмём.

— А вдруг уже не будет? — беспокоится Александр.

— Да нет, ты же видел — там было много.

Гримёр начинает волноваться.

 — Вы о чём, ребята?

— Да ни о чём, просто так.

Но тот уже почувствовал, что это не «просто так», и начинает канючить:

— Ну что, жалко, что ли, сказать? Сами же говорите, что там много.

— Ладно, чёрт с тобой,— сдаётся, наконец, Александр и смотрит на друга.— Сказать, что ли?

— Да уж говори,— обречённо соглашается Михаил.— От него ведь не отвяжешься.

— Улица Чкалова, дом 4,— шёпотом произносит Александр, оглядываясь на дверь.

— И что там? — гримёр тоже переходит на шёпот.

 — А там продают английские замшевые пиджаки по цене двух бутылок и рубашки любых расцветок. Сколько здесь три — в Москве одна стоит. Да и не найдешь таких в Москве.

— А что так дёшево? — недоверчиво спрашивает гример.

— Наверняка, контрабанда,— делает предположение Михаил.— Им, видно, нужно быстрее сплавить товар. Только ты — никому!

— Да вы что? Могила! Гримёр несколько минут мнётся, потом не выдерживает нервного напряжения и осторожно спрашивает:

— Ребята, я вам, наверное, уже не нужен?

— Конечно. Иди отдыхай.

Гримёр пулей выскакивает из комнаты и вот уже почти вся труппа мчится на такси, на частниках, на попутках на окраину города: на улицу Чкалова, дом 4, дом, который приметил Ширвиндт еще при въезде в Пермь. Приезжают и видят задрипанную керосиновую лавку. Но гримёр-то понимает, что все это камуфляж, и начинает давить на продавца.

— Чего вы боитесь? Мы московские артисты: сегодня здесь, завтра — там. Никто ничего не узнает. Все будет шито-крыто. А мы у вас весь товар заберём.

— Какой товар? — ничего не может понять продавец.— Вот мой товар — керосин. Хотите — берите, хоть весь! Какие замшевые пиджаки? Вы с ума сошли! Какой дурак будет держать в керосиновой лавке замшевые пиджаки?

Все лезут в лавку, чтобы лично убедиться, что пиджаков, действительно, нет и, в конце концов, убеждаются.

Назад едут все вместе автобусом. Мрачные и с желанием мести. А кто виноват? Гримёр виноват.